В апреле 1948 г. иудейский сектор Иерусалима был практически осажден. Запасы продовольствия почти закончились. Недельный рацион человека состоял из 67 граммов маргарина, 113 г картофеля и 113 г сушеного мяса. Потом распространилась новость о том, что из Тель-Авива идут грузовики с припасами. Сотни людей побежали приветствовать эту дюжину грузовиков. Они никогда не забудут, как впервые увидели эту колонну. На переднем бампере голубого Форда, возглавлявшего процессию, кто-то написал слова:
Если я забуду тебя, Иерусалим... Эти строки Псалма 136:5 сплачивали иудейский народ на протяжении всей его беспокойной истории, плена и рассеяния.
136:1 Псалом, написанный после возвращения из вавилонского плена, выражает горечь, которую испытывали изгнанники из Сиона.
Когда у них появлялось свободное время, возможно, по субботам, они собирались при реках Вавилона и молились. Должно быть, они вспоминали родину, и слезы катились у них по щекам. Они вспоминали о Сионе. Для них это был духовный центр всей земли, центр их жизни. Они вспоминали духовную радость и восторг своих святых собраний. А теперь они больше не могли поклоняться там, и святая земля была осквернена прикосновением рук необрезанных язычников. Глядя на реки Вавилона, они представляли их как реки своих горестных слез. Иеремия молился: "Потоки вод изливает око мое о гибели дщери народа моего" (Пл. И. 3:48). И еще: "О, кто даст голове моей воду и глазам моим – источник слез! Я плакал бы день и ночь о пораженных дщери народа моего" (Иер. 9:1).
136:2 Они повесили свои арфы на вербах, или, как мы бы сказали, положили на полку. Почему бы нет? Им не
нужны были музыкальные инструменты. По крайней мере, с человеческой точки зрения им не о чем было петь. А если нет песен, то не требуется и музыкальное сопровождение.
136:3 Вавилоняне часто требовали от евреев петь народные песни. Это было словно соль на раны: "Пропойте нам одну из тех счастливых песен, которые вы пели на родине!"
136:4 Смешно! Иудеи не могли петь. Не только потому, что сердце у них разрывалось, но потому, что было бы совершенно неуместно петь песнь Господа в земле язычников-идолопоклонников. Поступая так, они словно забыли бы об Иерусалиме. Было безнравственно смешивать то, что принадлежит Господу, с мирскими вещами. Ф. Б. Майер писал: "Чужая земля и песнь Господа не должны сосуществовать".
136:5, 6 Теперь, вернувшись в свою землю, автор псалма выражает огромную решимость своего народа сделать Иерусалим центром своей жизни – и мы помним, что Иерусалим здесь символизирует Господа, живущего в нем. Если бы он когда-нибудь утратил эту необъяснимую, инстинктивную привязанность к Сиону, было бы законным наказанием, если бы его правая рука высохла и никогда больше не смогла бы перебирать струны арфы. Если так случится, что Иерусалим перестанет занимать главное место в его сердце, пусть его язык прилипнет к гортани, чтобы он никогда больше не смог петь добрые старые песни Сиона.
136:7 Произнеся эти проклятия в свой собственный адрес, автор переходит к тем, кто принимал участие в разрушении Святого города.
Возьмем, например, сынов Едомовых. Они подбадривали разрушителей, призывали их окончательно уничтожить город. Разрушайте, – кричали они, – разрушайте до основания! Да вспомнит Господь об их греховной радости, с которой они смотрели на унижение города!
136:8 Конечно, он вспоминает о Вавилоне, жестоких опустошителях. Хотя этот народ был орудием в руках Бога, с помощью которого Он наказал Свой народ, это не оправдывает безжалостной жестокости вавилонян.
Я прогневался на народ Мой, уничижил наследие Мое и предал их в руки твои; а ты не оказала им милосердия, на старца налагала крайне тяжкое иго твое (Ис. 47:6). Великим негодованием негодую на народы, живущие в покое; ибо, когда Я мало прогневался, они усилили зло
(Зах. 1:15).
Автор псалма не сомневался в том, что Вавилон будет разрушен. Это предсказывали пророки (Ис. 13:1-22; Иер. 50:15, 28; 51:6, 36). Те, кто разрушил город, должны удовлетвориться тем, что стали орудием Божьего суда.
136:9 Последний стих этого псалма создает наибольшее количество проблем:
Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень! Для тех, кто был воспитан на исключающих насилие учениях Нового Завета, этот призыв кажется слишком жестоким, мстительным и полным ненависти. Почему надо так жестоко обращаться с невинными, беззащитными детьми? Отвечая на этот вопрос, мы сделаем следующие замечания.
Во-первых, начнем с того, что этот стих – часть Слова Божьего, богодухновенного и непогрешимого. Поэтому проблема заключается скорее в нашем понимании, чем в самом тексте. Во-вторых, Исаия ясно предсказывал уничтожение младенцев Вавилона:
И младенцы их будут разбиты пред глазами их; домы их будут разграблены и жены их обесчещены (Ис. 13:16).
Так что автор псалма говорит просто о том, что Бог уже предсказал (за исключением замечания о блаженстве того, кто выполнит Божий приговор).
Мы, опять же, знаем, что невинные дети часто страдают от последствий греха своих родителей (смотри Исх. 20:5; 34:7; Чис. 14:18; Вт. 5:9). Ни один человек не живет на острове. То, что он делает, влияет на окружающих, на благо и во зло им. Грех так горек отчасти потому, что воздаяние за него трагично и распространяется на ближних человека.
Читая эти проклятия, мы должны понимать, что поведение и отношение, уместное для человека, живущего по закону Моисея, не обязательно уместно для христианина, живущего по благодати. Господь Иисус говорил об этом в Нагорной проповеди (см. Мф. 5:21-48).
Как бы вы ни толковали этот стих, его духовное значение понятно. Мы должны решительно искоренять даже маленькие грешки в своей жизни. Эти "детки" должны погибнуть, или они погубят нас. К. С. Льюис замечает в этой связи:
"Во внутреннем мире есть вещи, подобные младенцам; невинные зародыши небольших непослушаний, небольшого ропота, которые однажды могут превратиться в манию непослушания, в укоренившуюся ненависть, но они так убаюкивают нас, успокаивают мольбой, и кажутся нам такими маленькими, такими беззащитными, что, сопротивляясь им, мы поступали бы жестоко, как звери. Они нашептывают нам: "Я не прошу многого, но... " или "Я так надеялся" или "Ну обрати на себя хоть немного внимания!" Против всех этих милых младенцев (а они умеют расположить к себе) лучше всего срабатывает то, что советует этот псалом. Вышибите им мозги. И "блажен" тот, кто может сделать это, потому что это легче сказать, чем сделать".
Псалом 136: Если я забуду тебя, Иерусалим...
В апреле 1948 г. иудейский сектор Иерусалима был практически осажден. Запасы продовольствия почти закончились. Недельный рацион человека состоял из 67 граммов маргарина, 113 г картофеля и 113 г сушеного мяса. Потом распространилась новость о том, что из Тель-Авива идут грузовики с припасами. Сотни людей побежали приветствовать эту дюжину грузовиков. Они никогда не забудут, как впервые увидели эту колонну. На переднем бампере голубого Форда, возглавлявшего процессию, кто-то написал слова:
Если я забуду тебя, Иерусалим... Эти строки Псалма 136:5 сплачивали иудейский народ на протяжении всей его беспокойной истории, плена и рассеяния.
136:1 Псалом, написанный после возвращения из вавилонского плена, выражает горечь, которую испытывали изгнанники из Сиона.
Когда у них появлялось свободное время, возможно, по субботам, они собирались при реках Вавилона и молились. Должно быть, они вспоминали родину, и слезы катились у них по щекам. Они вспоминали о Сионе. Для них это был духовный центр всей земли, центр их жизни. Они вспоминали духовную радость и восторг своих святых собраний. А теперь они больше не могли поклоняться там, и святая земля была осквернена прикосновением рук необрезанных язычников. Глядя на реки Вавилона, они представляли их как реки своих горестных слез. Иеремия молился: "Потоки вод изливает око мое о гибели дщери народа моего" (Пл. И. 3:48). И еще: "О, кто даст голове моей воду и глазам моим – источник слез! Я плакал бы день и ночь о пораженных дщери народа моего" (Иер. 9:1).
136:2 Они повесили свои арфы на вербах, или, как мы бы сказали, положили на полку. Почему бы нет? Им не
нужны были музыкальные инструменты. По крайней мере, с человеческой точки зрения им не о чем было петь. А если нет песен, то не требуется и музыкальное сопровождение.
136:3 Вавилоняне часто требовали от евреев петь народные песни. Это было словно соль на раны: "Пропойте нам одну из тех счастливых песен, которые вы пели на родине!"
136:4 Смешно! Иудеи не могли петь. Не только потому, что сердце у них разрывалось, но потому, что было бы совершенно неуместно петь песнь Господа в земле язычников-идолопоклонников. Поступая так, они словно забыли бы об Иерусалиме. Было безнравственно смешивать то, что принадлежит Господу, с мирскими вещами. Ф. Б. Майер писал: "Чужая земля и песнь Господа не должны сосуществовать".
136:5, 6 Теперь, вернувшись в свою землю, автор псалма выражает огромную решимость своего народа сделать Иерусалим центром своей жизни – и мы помним, что Иерусалим здесь символизирует Господа, живущего в нем. Если бы он когда-нибудь утратил эту необъяснимую, инстинктивную привязанность к Сиону, было бы законным наказанием, если бы его правая рука высохла и никогда больше не смогла бы перебирать струны арфы. Если так случится, что Иерусалим перестанет занимать главное место в его сердце, пусть его язык прилипнет к гортани, чтобы он никогда больше не смог петь добрые старые песни Сиона.
136:7 Произнеся эти проклятия в свой собственный адрес, автор переходит к тем, кто принимал участие в разрушении Святого города.
Возьмем, например, сынов Едомовых. Они подбадривали разрушителей, призывали их окончательно уничтожить город. Разрушайте, – кричали они, – разрушайте до основания! Да вспомнит Господь об их греховной радости, с которой они смотрели на унижение города!
136:8 Конечно, он вспоминает о Вавилоне, жестоких опустошителях. Хотя этот народ был орудием в руках Бога, с помощью которого Он наказал Свой народ, это не оправдывает безжалостной жестокости вавилонян.
Я прогневался на народ Мой, уничижил наследие Мое и предал их в руки твои; а ты не оказала им милосердия, на старца налагала крайне тяжкое иго твое (Ис. 47:6). Великим негодованием негодую на народы, живущие в покое; ибо, когда Я мало прогневался, они усилили зло
(Зах. 1:15).
Автор псалма не сомневался в том, что Вавилон будет разрушен. Это предсказывали пророки (Ис. 13:1-22; Иер. 50:15, 28; 51:6, 36). Те, кто разрушил город, должны удовлетвориться тем, что стали орудием Божьего суда.
136:9 Последний стих этого псалма создает наибольшее количество проблем:
Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень! Для тех, кто был воспитан на исключающих насилие учениях Нового Завета, этот призыв кажется слишком жестоким, мстительным и полным ненависти. Почему надо так жестоко обращаться с невинными, беззащитными детьми? Отвечая на этот вопрос, мы сделаем следующие замечания.
Во-первых, начнем с того, что этот стих – часть Слова Божьего, богодухновенного и непогрешимого. Поэтому проблема заключается скорее в нашем понимании, чем в самом тексте. Во-вторых, Исаия ясно предсказывал уничтожение младенцев Вавилона:
И младенцы их будут разбиты пред глазами их; домы их будут разграблены и жены их обесчещены (Ис. 13:16).
Так что автор псалма говорит просто о том, что Бог уже предсказал (за исключением замечания о блаженстве того, кто выполнит Божий приговор).
Мы, опять же, знаем, что невинные дети часто страдают от последствий греха своих родителей (смотри Исх. 20:5; 34:7; Чис. 14:18; Вт. 5:9). Ни один человек не живет на острове. То, что он делает, влияет на окружающих, на благо и во зло им. Грех так горек отчасти потому, что воздаяние за него трагично и распространяется на ближних человека.
Читая эти проклятия, мы должны понимать, что поведение и отношение, уместное для человека, живущего по закону Моисея, не обязательно уместно для христианина, живущего по благодати. Господь Иисус говорил об этом в Нагорной проповеди (см. Мф. 5:21-48).
Как бы вы ни толковали этот стих, его духовное значение понятно. Мы должны решительно искоренять даже маленькие грешки в своей жизни. Эти "детки" должны погибнуть, или они погубят нас. К. С. Льюис замечает в этой связи:
"Во внутреннем мире есть вещи, подобные младенцам; невинные зародыши небольших непослушаний, небольшого ропота, которые однажды могут превратиться в манию непослушания, в укоренившуюся ненависть, но они так убаюкивают нас, успокаивают мольбой, и кажутся нам такими маленькими, такими беззащитными, что, сопротивляясь им, мы поступали бы жестоко, как звери. Они нашептывают нам: "Я не прошу многого, но... " или "Я так надеялся" или "Ну обрати на себя хоть немного внимания!" Против всех этих милых младенцев (а они умеют расположить к себе) лучше всего срабатывает то, что советует этот псалом. Вышибите им мозги. И "блажен" тот, кто может сделать это, потому что это легче сказать, чем сделать".