Иер. 17:1-4. В стихе 1 метафорически выражена мысль о крайне глубоком проникновении греха в сердца иудеев. Грех… написан железным резцом даже на рогах жертвенников их (продолжение метафоры). Напомним, что рога, символизировавшие господство и силу (к примеру, Втор. 33:17), и служившие таким образом символическим украшением жертвенников, имели и служебно-ритуальное назначение (Исх. 29:12 сравните с 3-Цар. 1:50). Рога были атрибутом жертвенника Иеговы, но иудеи украшали ими и языческие алтари, которые сооружали во множестве.
По приказу царя Иосии значительная часть языческих алтарей была уничтожена. В стихе 2 Иеремия с горечью иронизирует над «привязанностью» своих сограждан к уничтоженным атрибутам языческих культов: они… воспоминают о них с «нежностью» и тоской, как о потерянных сыновьях своих, говорит он.
«Горой Божией» назван в стихе 3 Иерусалим; путники, шедшие по окружавшей его равнине, хорошо его видели – отсюда образ «горы в поле». Пророк вновь повторяет иудеям слова Господа об ожидающем их рабстве в земле, которой они не знают, т. е. в Вавилоне (стих 4).
Иер. 17:5-8. Эти строки, в которых несчастному человеку, надеющемуся на себе подобных, противопоставляется человек благословенный, который надеется на Господа, звучат как короткая поэма. Под человеком, который навлекает на себя проклятие, потому что плоть делает своею опорою, удаляясь сердцем от Господа, Иеремия, вполне вероятно, подразумевал царя Иоакима, который его упорно не слушал, но весьма «уповая» на помощь египтян, склонен был к участию в заговорах против халдеев.
Вереск, растущий в пустыне, или в степи (стих 6), страдает от недостатка влаги. В окончании стиха 6 подразумеваются сильно засоленные почвы вокруг Мертвого моря (земля бесплодная, необитаемая). Все это негативные метафоры человека, «чье сердце удалено от Господа». Тот же, чье упование – Господь, уподобляется дереву, посаженному при водах (сравните с Пс. 1:3).
Иер. 17:9-13. Стих 9 «приложим» ко всякому человеческому сердцу, но Иеремия в первую очередь мог адресовать его иудейским политикам, которые увлеченно плели интриги и «строили замыслы». Кто узнает это испорченное сердце? – восклицает пророк. И Господь отвечает ему, что не существует тайн, которые были бы тайнами для Него, ибо Он проникает и в самые «глубоко запрятанные» мысли человека и в самые потаенные мотивы, которыми он руководится (именно таков «развернутый смысл» слова внутренности в стихе 10) – чтобы каждому… воздать (добром или злом) за пути, которые он избирает, и за результаты и последствия поступков и дел его.
Возможное объяснение метафоры в стихе 11 в том, что от птицы, высидевшей чужие яйца, птенцы улетают, как «отторгается» в конце-концов богатство от приобретшего его нечестно.
В стихе 12 Иеремия, возможно, говорит от имени верного Иегове «остатка»: для него единственным святым местом остается храм Господа и Его жертвенник.
В стихе 13 та, вероятно, мысль, что благополучие отступающих от Иеговы так же недолговечно, как слова, написанные на песке (на прахе); образ, возможно, основан на противопоставлении записанному (или записанным) в книге жизни (сравните с Исх. 32:32-33; Пс. 68:29).
Иер. 17:14-18. Снова звучит мотив личного сетования пророка, его надежды на Господа и уверенности в Нем (стих 14). Собственное доверие Ему он противопоставляет дерзкому неверию в Него своих гонителей. Что ж так долго не исполняется слово Господне, которым ты пугаешь нас? – издевательски осведомляются они (стих 15).
Смысл стиха 16 скорее всего в том, что Иеремия не убегал от поручения Господня быть пастырем у Него, но и «не горел желанием» предсказывать своим соплеменникам неизбежное наступление бедственного дня (ибо отнюдь не питал к ним злых чувств). Русский текст имеет тот смысловой оттенок, что пророк, не желая возвещения «бедственного дня», принял поручение Божие «без особого энтузиазма». Так или иначе, то что выходит из уст пророка, соответствует тому, что Он говорит ему (оно честно, открыто перед Ним). Повторение личной мольбы в стихе 17 (сравните со стихом 14). В стихе 18 она переходит в мольбу об отмщении его врагам.
2. Об исполнении субботы (17:19-27)
Некоторые богословы видят в стихах, завершающих главу 17, самостоятельную проповедь, возможно, произнесенную Иеремией в дни царя Иосии – после того, как в храме обнаружен был свиток закона Моисеева. В самом деле, все предыдущие «послания» Иеремии были направлены против общего «грехопадения» народа, сопряженного в первую очередь с его уклонением в язычество.
Темой же этих стихов является одна из конкретных заповедей Моисея, касающаяся «исполнения субботы» (Исх. 20:8-11). Назначение этой краткой проповеди было, очевидно, в том, чтобы возродить в народе представление о святости Моисеева закона в целом и напомнить ему, что за исполнение его обещаны благословения свыше, а за неисполнение – кары небесные.
В стихах о субботе содержится и свидетельство того, что Иеремия, так горячо призывавший народ к внутреннему благочестию, понимал и необходимость исполнения внешних предписаний закона; так, постановление о субботе было в сущности пробным камнем послушания и верности евреев Иегове.
Иер. 17:19. Трудно сказать, какие именно из ворот Иерусалимских названы тут «воротами сынов народа». Ясно, что Господь повелел пророку встать и говорить там, где его могло слышать множество проходящих «через ворота» людей. Некоторые вообще читают соответствующее еврейское слово как «ворота Вениаминовы»: они находились на северном конце города (Иер. 37:13). Не только «люди из народа» должны были услышать пророка, но и члены царского дома (цари Иудейские); судя по окончанию стиха 19, Иеремии следовало (очевидно, день за днем) побывать с проповедью у всех городских ворот.
Иер. 17:20-27. Иеремия напоминает соплеменникам о древнем постановлении не работать в день субботний, чтобы не повредить душам своим (стих 21) – не поставить под удар жизнь свою, как это делали в жестоковыйном непослушании своем их отцы (стихи 22-23). В стихах 24-26 – иносказание покоя и процветания, которые будут наградой свыше за исполнение субботы; в стихе 27 – грозное предупреждение о суде, который последует за неисполнение ее.
Иер. 17:1-4. В стихе 1 метафорически выражена мысль о крайне глубоком проникновении греха в сердца иудеев. Грех… написан железным резцом даже на рогах жертвенников их (продолжение метафоры). Напомним, что рога, символизировавшие господство и силу (к примеру, Втор. 33:17), и служившие таким образом символическим украшением жертвенников, имели и служебно-ритуальное назначение (Исх. 29:12 сравните с 3-Цар. 1:50). Рога были атрибутом жертвенника Иеговы, но иудеи украшали ими и языческие алтари, которые сооружали во множестве.
По приказу царя Иосии значительная часть языческих алтарей была уничтожена. В стихе 2 Иеремия с горечью иронизирует над «привязанностью» своих сограждан к уничтоженным атрибутам языческих культов: они… воспоминают о них с «нежностью» и тоской, как о потерянных сыновьях своих, говорит он.
«Горой Божией» назван в стихе 3 Иерусалим; путники, шедшие по окружавшей его равнине, хорошо его видели – отсюда образ «горы в поле». Пророк вновь повторяет иудеям слова Господа об ожидающем их рабстве в земле, которой они не знают, т. е. в Вавилоне (стих 4).
Иер. 17:5-8. Эти строки, в которых несчастному человеку, надеющемуся на себе подобных, противопоставляется человек благословенный, который надеется на Господа, звучат как короткая поэма. Под человеком, который навлекает на себя проклятие, потому что плоть делает своею опорою, удаляясь сердцем от Господа, Иеремия, вполне вероятно, подразумевал царя Иоакима, который его упорно не слушал, но весьма «уповая» на помощь египтян, склонен был к участию в заговорах против халдеев.
Вереск, растущий в пустыне, или в степи (стих 6), страдает от недостатка влаги. В окончании стиха 6 подразумеваются сильно засоленные почвы вокруг Мертвого моря (земля бесплодная, необитаемая). Все это негативные метафоры человека, «чье сердце удалено от Господа». Тот же, чье упование – Господь, уподобляется дереву, посаженному при водах (сравните с Пс. 1:3).
Иер. 17:9-13. Стих 9 «приложим» ко всякому человеческому сердцу, но Иеремия в первую очередь мог адресовать его иудейским политикам, которые увлеченно плели интриги и «строили замыслы». Кто узнает это испорченное сердце? – восклицает пророк. И Господь отвечает ему, что не существует тайн, которые были бы тайнами для Него, ибо Он проникает и в самые «глубоко запрятанные» мысли человека и в самые потаенные мотивы, которыми он руководится (именно таков «развернутый смысл» слова внутренности в стихе 10) – чтобы каждому… воздать (добром или злом) за пути, которые он избирает, и за результаты и последствия поступков и дел его.
Возможное объяснение метафоры в стихе 11 в том, что от птицы, высидевшей чужие яйца, птенцы улетают, как «отторгается» в конце-концов богатство от приобретшего его нечестно.
В стихе 12 Иеремия, возможно, говорит от имени верного Иегове «остатка»: для него единственным святым местом остается храм Господа и Его жертвенник.
В стихе 13 та, вероятно, мысль, что благополучие отступающих от Иеговы так же недолговечно, как слова, написанные на песке (на прахе); образ, возможно, основан на противопоставлении записанному (или записанным) в книге жизни (сравните с Исх. 32:32-33; Пс. 68:29).
Иер. 17:14-18. Снова звучит мотив личного сетования пророка, его надежды на Господа и уверенности в Нем (стих 14). Собственное доверие Ему он противопоставляет дерзкому неверию в Него своих гонителей. Что ж так долго не исполняется слово Господне, которым ты пугаешь нас? – издевательски осведомляются они (стих 15).
Смысл стиха 16 скорее всего в том, что Иеремия не убегал от поручения Господня быть пастырем у Него, но и «не горел желанием» предсказывать своим соплеменникам неизбежное наступление бедственного дня (ибо отнюдь не питал к ним злых чувств). Русский текст имеет тот смысловой оттенок, что пророк, не желая возвещения «бедственного дня», принял поручение Божие «без особого энтузиазма». Так или иначе, то что выходит из уст пророка, соответствует тому, что Он говорит ему (оно честно, открыто перед Ним). Повторение личной мольбы в стихе 17 (сравните со стихом 14). В стихе 18 она переходит в мольбу об отмщении его врагам.
2. Об исполнении субботы (17:19-27)
Некоторые богословы видят в стихах, завершающих главу 17, самостоятельную проповедь, возможно, произнесенную Иеремией в дни царя Иосии – после того, как в храме обнаружен был свиток закона Моисеева. В самом деле, все предыдущие «послания» Иеремии были направлены против общего «грехопадения» народа, сопряженного в первую очередь с его уклонением в язычество.
Темой же этих стихов является одна из конкретных заповедей Моисея, касающаяся «исполнения субботы» (Исх. 20:8-11). Назначение этой краткой проповеди было, очевидно, в том, чтобы возродить в народе представление о святости Моисеева закона в целом и напомнить ему, что за исполнение его обещаны благословения свыше, а за неисполнение – кары небесные.
В стихах о субботе содержится и свидетельство того, что Иеремия, так горячо призывавший народ к внутреннему благочестию, понимал и необходимость исполнения внешних предписаний закона; так, постановление о субботе было в сущности пробным камнем послушания и верности евреев Иегове.
Иер. 17:19. Трудно сказать, какие именно из ворот Иерусалимских названы тут «воротами сынов народа». Ясно, что Господь повелел пророку встать и говорить там, где его могло слышать множество проходящих «через ворота» людей. Некоторые вообще читают соответствующее еврейское слово как «ворота Вениаминовы»: они находились на северном конце города (Иер. 37:13). Не только «люди из народа» должны были услышать пророка, но и члены царского дома (цари Иудейские); судя по окончанию стиха 19, Иеремии следовало (очевидно, день за днем) побывать с проповедью у всех городских ворот.
Иер. 17:20-27. Иеремия напоминает соплеменникам о древнем постановлении не работать в день субботний, чтобы не повредить душам своим (стих 21) – не поставить под удар жизнь свою, как это делали в жестоковыйном непослушании своем их отцы (стихи 22-23). В стихах 24-26 – иносказание покоя и процветания, которые будут наградой свыше за исполнение субботы; в стихе 27 – грозное предупреждение о суде, который последует за неисполнение ее.