В Израиле считалось, что некоторые дела (действия) или контакты превращали человека в церемониально нечистого. Объясняется это тем, что вся жизнь народа и все в ней было пронизано духом религиозных представлений и имело то или иное религиозное значение. А, кроме того, неотъемлемой частью их бытия являлась символика. К примеру, кожные заболевания предполагали в человеке нечистоту, потому что были символом греха.
Мариамь после того, как была поражена «проказой», сделалась нечистой, ибо «проказа» недвусмысленно свидетельствовала, что, подняв бунт, Мариамь согрешила (12:9-15). Так же и болезнь Неемана символизировала его греховное состояние; будучи исцеленным, он признал, что лишь Господь Израиля есть Бог (4-Цар. 5:15).
Считалось, что прикосновение к мертвым особо оскверняет; причина этого – в явной ассоциации физической смерти с духовной (Быт. 2:17; Втор. 30:15,19; Рим. 6:23). Следовательно, для тех, кто соприкасался с трупами, должны были быть предусмотрены средства очищения – чтобы им, свободно и без помех, можно было пребывать в Господнем сообществе живых.
В главе 19-ой объясняется, каким образом могло происходить осквернение, и что следовало делать в каждом отдельном случае, чтобы привести к церемониальному очищению.
Чис. 19:1-2. Как обычно, ритуальное очищение предполагало наличие «заместительной жертвы» – вот почему общество должно было поставить рыжую телицу без порока и недостатка… на которой никогда не пахали. Хотя рыжая телка и приносилась в жертву за грех (стих 9), но, в отличие от обычных жертв за грех, – не в искупление.
Ее приносили в жертву не ради удаления самого греха, а того осквернения грехом, которое ассоциировалось со смертью. Рыжая масть ее, возможно, символизировала цвет крови. А то, что она должна была быть из не знавших ярма, видимо, говорит, что телке полагалось быть абсолютно здоровой и сильной – животным настолько чистым, чтоб годилось для исполнения священной роли, ради которой было выбрано.
Чис. 19:3-8. После заклания телки в присутствии священника – за пределами стана (последнее символизировало физический акт удаления скверны из среды народа) священник семь раз кропил кровью ее в направлении скинии. Это свидетельствовало о том, что жертва приносилась Господу.
Потом телицу полностью сжигали на огне, вместе с кедровым, деревом… иссопом и нитью из червленой (т. е. ярко-красного цвета) шерсти. Те же три компонента использовались в ритуале очищения при кожных заболеваниях (Лев. 14:1-9). Избирая в ритуальных целях породу дерева, брали вечнозеленый душистый кедр; иссоп брали потому, что пучки именно этого растения обмакивали в кровь ягненка при исходе (сравните Пс. 50:9, Исх. 12:22), а нить красной шерсти – потому, что она символизировала саму кровь.
После сожжения всего этого и самой «телицы» пепел перемешивался, становясь средством очищения (Чис. 19:9). По завершении ритуала священник и его помощник сами, однако, становились нечистыми – уже потому, что готовили пепел для очищения. Это кажется парадоксальным, но прикосновение к священным предметам делало священника церемониально нечистым (сравните Лев. 16:26-28). Вероятно, потому, что упомянутые предметы как бы «облекались в скверну», которую предназначены были удалить.
Чис. 19:9-13. Итак, когда оставался лишь пепел… кто-нибудь чистый должен был собрать его и положить вне стана на чистом месте. Теперь пепел готов был для воды очищающей.
В очищении нуждался всякий, кто касался мертвого тела и становился таким образом нечистым … семь дней. Такому человеку надо было очистить себя… водою с пеплом в третий и в седьмой день; а иначе он оставался нечистым. И если он приближался к скинии, будучи церемониально нечист то должен был «быть истреблен из среды Израиля», то есть предан смерти (сравните Лев. 15:31).
Чис. 19:14-16. В равной мере нечистым становился человек, который хотя бы входил в шатер, где лежал усопший. Воздействие смерти было столь сильным, что распространялось и на открытые сосуды, находившиеся в непосредственной близости от мертвого тела. И кто касался убитого «в поле» и костей человеческих или могил, делался нечистым.
Чис. 19:17-22. Совершая ритуальное очищение, в сосуде смешивали пепел и воду и, омочив в нее пучок иссопа (который сам по себе обладает лечебными свойствами), кропили шатер, все сосуды и людей, оскверненных смертью. И кто-либо чистый должен был в третий и седьмой день окропить нечистого человека, после чего тот должен был омыться сам и вымыть одежды свои.
Неисполнение этой процедуры не позволяло нечистому приближаться к скинии под страхом смерти (он подлежал истреблению из среды народа, стих 20).
Тот, кто совершал акт очищения нечисто, тоже должен был вымыть одежды свои (и выкупаться), как должен был сделать это всякий, кто хотя бы прикоснулся к очистительной воде. Все, чего касался нечистый человек становилось нечистым и нечистота эта переходила, в свою очередь, на любого, кто так или иначе вступал с нечистым в контакт (сравните Агг. 2:13).
Д. Законы об очищении (глава 19)
В Израиле считалось, что некоторые дела (действия) или контакты превращали человека в церемониально нечистого. Объясняется это тем, что вся жизнь народа и все в ней было пронизано духом религиозных представлений и имело то или иное религиозное значение. А, кроме того, неотъемлемой частью их бытия являлась символика. К примеру, кожные заболевания предполагали в человеке нечистоту, потому что были символом греха.
Мариамь после того, как была поражена «проказой», сделалась нечистой, ибо «проказа» недвусмысленно свидетельствовала, что, подняв бунт, Мариамь согрешила (12:9-15). Так же и болезнь Неемана символизировала его греховное состояние; будучи исцеленным, он признал, что лишь Господь Израиля есть Бог (4-Цар. 5:15).
Считалось, что прикосновение к мертвым особо оскверняет; причина этого – в явной ассоциации физической смерти с духовной (Быт. 2:17; Втор. 30:15,19; Рим. 6:23). Следовательно, для тех, кто соприкасался с трупами, должны были быть предусмотрены средства очищения – чтобы им, свободно и без помех, можно было пребывать в Господнем сообществе живых.
В главе 19-ой объясняется, каким образом могло происходить осквернение, и что следовало делать в каждом отдельном случае, чтобы привести к церемониальному очищению.
Чис. 19:1-2. Как обычно, ритуальное очищение предполагало наличие «заместительной жертвы» – вот почему общество должно было поставить рыжую телицу без порока и недостатка… на которой никогда не пахали. Хотя рыжая телка и приносилась в жертву за грех (стих 9), но, в отличие от обычных жертв за грех, – не в искупление.
Ее приносили в жертву не ради удаления самого греха, а того осквернения грехом, которое ассоциировалось со смертью. Рыжая масть ее, возможно, символизировала цвет крови. А то, что она должна была быть из не знавших ярма, видимо, говорит, что телке полагалось быть абсолютно здоровой и сильной – животным настолько чистым, чтоб годилось для исполнения священной роли, ради которой было выбрано.
Чис. 19:3-8. После заклания телки в присутствии священника – за пределами стана (последнее символизировало физический акт удаления скверны из среды народа) священник семь раз кропил кровью ее в направлении скинии. Это свидетельствовало о том, что жертва приносилась Господу.
Потом телицу полностью сжигали на огне, вместе с кедровым, деревом… иссопом и нитью из червленой (т. е. ярко-красного цвета) шерсти. Те же три компонента использовались в ритуале очищения при кожных заболеваниях (Лев. 14:1-9). Избирая в ритуальных целях породу дерева, брали вечнозеленый душистый кедр; иссоп брали потому, что пучки именно этого растения обмакивали в кровь ягненка при исходе (сравните Пс. 50:9, Исх. 12:22), а нить красной шерсти – потому, что она символизировала саму кровь.
После сожжения всего этого и самой «телицы» пепел перемешивался, становясь средством очищения (Чис. 19:9). По завершении ритуала священник и его помощник сами, однако, становились нечистыми – уже потому, что готовили пепел для очищения. Это кажется парадоксальным, но прикосновение к священным предметам делало священника церемониально нечистым (сравните Лев. 16:26-28). Вероятно, потому, что упомянутые предметы как бы «облекались в скверну», которую предназначены были удалить.
Чис. 19:9-13. Итак, когда оставался лишь пепел… кто-нибудь чистый должен был собрать его и положить вне стана на чистом месте. Теперь пепел готов был для воды очищающей.
В очищении нуждался всякий, кто касался мертвого тела и становился таким образом нечистым … семь дней. Такому человеку надо было очистить себя… водою с пеплом в третий и в седьмой день; а иначе он оставался нечистым. И если он приближался к скинии, будучи церемониально нечист то должен был «быть истреблен из среды Израиля», то есть предан смерти (сравните Лев. 15:31).
Чис. 19:14-16. В равной мере нечистым становился человек, который хотя бы входил в шатер, где лежал усопший. Воздействие смерти было столь сильным, что распространялось и на открытые сосуды, находившиеся в непосредственной близости от мертвого тела. И кто касался убитого «в поле» и костей человеческих или могил, делался нечистым.
Чис. 19:17-22. Совершая ритуальное очищение, в сосуде смешивали пепел и воду и, омочив в нее пучок иссопа (который сам по себе обладает лечебными свойствами), кропили шатер, все сосуды и людей, оскверненных смертью. И кто-либо чистый должен был в третий и седьмой день окропить нечистого человека, после чего тот должен был омыться сам и вымыть одежды свои.
Неисполнение этой процедуры не позволяло нечистому приближаться к скинии под страхом смерти (он подлежал истреблению из среды народа, стих 20).
Тот, кто совершал акт очищения нечисто, тоже должен был вымыть одежды свои (и выкупаться), как должен был сделать это всякий, кто хотя бы прикоснулся к очистительной воде. Все, чего касался нечистый человек становилось нечистым и нечистота эта переходила, в свою очередь, на любого, кто так или иначе вступал с нечистым в контакт (сравните Агг. 2:13).