Чис. 12:1-3. После того, как израильтяне расположились лагерем в Асирофе (11:35), Мариамь и Аарон, старшие сестра и брат Моисея, стали подвергать сомнению его авторитет и право руководить народом – якобы потому, что он женился на Ефиоплянке. Причиной этого был либо сам факт женитьбы Моисея, который в их глазах лишал его права на доверие, либо потому, что они разочаровались в Моисее как в руководителе по другим причинам и женитьбой его воспользовались лишь как предлогом.
Само по себе вступление Моисея в брак не подлежало осуждению, поскольку «ефиоплянки» не были среди тех, на ком евреи не могли жениться (Исх. 34:11,16). Между прочим, «ефиопляне» не обязательно должны были иметь иной цвет кожи, т. к. народ под этим именем издавна населял Аравию, так же, как и собственно страну Куш (сегодня – южный Египет, Судан и северная часть Эфиопии; «ефиоплян» еще называли «кушитами»).
Возможно, Мариамь, которая по-видимому, была главной в этом заговоре, видела в жене Моисея угрозу своему положению как старшей в руководстве Израилем по женской линии. Собственно, истинная причина их бунта явствует из вопроса, поставленного Мариамь и Аароном: одному ли Моисею говорил Господь?
Зависть, возможно, кипевшая в них долгое время, теперь вышла на поверхность. И автор Чисел (сам Моисей) произносит примечательные слова, свидетельствующие, что зависть эта не имела оснований, т. к. он, Моисей, не был надменным и заносчивым, но был кротчайшим из всех людей на земле.
Это заявление часто приводится как аргумент против написания Моисеем книги Чисел: не мог он, мол, хвастать своей кротостью. Между тем, именно это заявление и есть сильнейший аргумент в пользу традиционной точки зрения, что Моисей – автор Священных Писаний; он создавал их, охваченный особым вдохновением. Именно и только под руководством Святого Духа мог человек заявить подобное о самом себе, вероятно, вопреки собственной воле и природным наклонностям. Существует, впрочем, и такое мнение, что стих 3 был впоследствии приписан Иисусом Навином.
Чис. 12:4-8. В какой-то момент в конфликт вмешался Сам Господь, Который принял сторону Своего слуги Моисея. Он вызвал к скинии всех троих, включая Аарона и Мариамь. Порядок перечисления имен имеет здесь важное значение, потому что, хотя зачинщицей непослушания была, по-видимому, Мариамь, Аарон, надо полагать, поощрял в ней недовольство.
В возвышенно-поэтическом обращении к ним Господь напоминает, что обычно Он открывается пророку в видении и говорит с ним во сне, но с Моисеем… не так, как с другими, ибо с ним Он говорит устами к устам (сравните Втор. 34:10) – антропоморфический образ, означающий, что Бог говорил с Моисеем непосредственно. И это потому, что Моисей – верен во всем дому Моем (Чис. 12:7; сравните Евр. 3:2); имеется в виду верное исполнение Моисеем его роли посредника между Богом и Израилем.
Как это в точности происходило, определить нельзя, но из ряда стихов следует, что Моисей действительно слышал голос Господа и видел славу Его (например, Исх. 19:16-19; 24:17-18; 34:5-11). Бог говорил к Моисею явно, а не в гаданиях. Ему не надо было приспосабливаться к Моисею посредством метафор и разного рода иносказаний: Моисей пребывал с Богом в столь личных отношениях, что в состоянии был понимать «язык» неба.
И все-таки видеть Бога, как Он есть, Моисей не мог, потому что никто не мог бы увидеть Его и остаться в живых (Исх. 33:17-23), ибо Бог есть Дух (Иоан. 4:24). Моисей видел лишь образ Господа, но и это было привилегией, которой никто, кроме него, удостоен не был. Под «образом» здесь подразумевается некое подобие, представлявшее Господа, а не очертания Его. Это, возможно, то же самое, что понималось под словом «спина» (Господа) в Исх. 33:23. Доступ к Богу, который был дан Моисею, настолько не имел себе параллелей, что Господь спросил Аарона и Мариамь, как осмелились они выступить против Моисея.
Чис. 12:9-15. Затем Господь отошел в гневе и поразил Мариамь проказой (или каким-то отвратительным кожным заболеванием, которое в русской Библии называется проказой). Тут же Аарон обратился к Моисею, прося его о заступничестве перед Господом. Есть доля иронии в том, что он, первосвященник, нуждался в священническом вмешательстве… Между тем, тело Мариамь во мгновение ока было настолько изъедено болезнью, что Аарон сравнил ее с мертворожденным младенцем.
Монсей… возопил к Господу, движимый как чувством любви к сестре, так и потребностью вмешаться, и умолял Его исцелить Мариамь. Но провинность ее была слишком серьезной ведь она взбунтовалась против Богом избранного слуги Его и посредника Завета. Если б ее постиг позор от того, что родной отец… плюнул бы ей в лицо, то и тогда ей пришлось бы оставаться в «изоляции» семь дней. Теперь же, по причине столь значительного нарушения норм поведения, ей надо было оставаться вне стана по меньшей мере такой же срок.
Плевком в лицо выражалось презрение (сравните Втор. 25:9). Господь заклеймил презрением самонадеянность Мариамь, наслав на нее ужасную кожную болезнь. И вот, в соответствии с церемониальным законом, который требовал, чтобы больной человек жил вне стана семь дней (Лев. 13-14), Мариами именно так и пришлось поступить. Лишь по истечении этого времени народ двинулся из Асирофа (сравните Чис. 11:35) к пустыне Фаран.
В. Бунт Мариами и Аарона (глава 12)
Чис. 12:1-3. После того, как израильтяне расположились лагерем в Асирофе (11:35), Мариамь и Аарон, старшие сестра и брат Моисея, стали подвергать сомнению его авторитет и право руководить народом – якобы потому, что он женился на Ефиоплянке. Причиной этого был либо сам факт женитьбы Моисея, который в их глазах лишал его права на доверие, либо потому, что они разочаровались в Моисее как в руководителе по другим причинам и женитьбой его воспользовались лишь как предлогом.
Само по себе вступление Моисея в брак не подлежало осуждению, поскольку «ефиоплянки» не были среди тех, на ком евреи не могли жениться (Исх. 34:11,16). Между прочим, «ефиопляне» не обязательно должны были иметь иной цвет кожи, т. к. народ под этим именем издавна населял Аравию, так же, как и собственно страну Куш (сегодня – южный Египет, Судан и северная часть Эфиопии; «ефиоплян» еще называли «кушитами»).
Возможно, Мариамь, которая по-видимому, была главной в этом заговоре, видела в жене Моисея угрозу своему положению как старшей в руководстве Израилем по женской линии. Собственно, истинная причина их бунта явствует из вопроса, поставленного Мариамь и Аароном: одному ли Моисею говорил Господь?
Зависть, возможно, кипевшая в них долгое время, теперь вышла на поверхность. И автор Чисел (сам Моисей) произносит примечательные слова, свидетельствующие, что зависть эта не имела оснований, т. к. он, Моисей, не был надменным и заносчивым, но был кротчайшим из всех людей на земле.
Это заявление часто приводится как аргумент против написания Моисеем книги Чисел: не мог он, мол, хвастать своей кротостью. Между тем, именно это заявление и есть сильнейший аргумент в пользу традиционной точки зрения, что Моисей – автор Священных Писаний; он создавал их, охваченный особым вдохновением. Именно и только под руководством Святого Духа мог человек заявить подобное о самом себе, вероятно, вопреки собственной воле и природным наклонностям. Существует, впрочем, и такое мнение, что стих 3 был впоследствии приписан Иисусом Навином.
Чис. 12:4-8. В какой-то момент в конфликт вмешался Сам Господь, Который принял сторону Своего слуги Моисея. Он вызвал к скинии всех троих, включая Аарона и Мариамь. Порядок перечисления имен имеет здесь важное значение, потому что, хотя зачинщицей непослушания была, по-видимому, Мариамь, Аарон, надо полагать, поощрял в ней недовольство.
В возвышенно-поэтическом обращении к ним Господь напоминает, что обычно Он открывается пророку в видении и говорит с ним во сне, но с Моисеем… не так, как с другими, ибо с ним Он говорит устами к устам (сравните Втор. 34:10) – антропоморфический образ, означающий, что Бог говорил с Моисеем непосредственно. И это потому, что Моисей – верен во всем дому Моем (Чис. 12:7; сравните Евр. 3:2); имеется в виду верное исполнение Моисеем его роли посредника между Богом и Израилем.
Как это в точности происходило, определить нельзя, но из ряда стихов следует, что Моисей действительно слышал голос Господа и видел славу Его (например, Исх. 19:16-19; 24:17-18; 34:5-11). Бог говорил к Моисею явно, а не в гаданиях. Ему не надо было приспосабливаться к Моисею посредством метафор и разного рода иносказаний: Моисей пребывал с Богом в столь личных отношениях, что в состоянии был понимать «язык» неба.
И все-таки видеть Бога, как Он есть, Моисей не мог, потому что никто не мог бы увидеть Его и остаться в живых (Исх. 33:17-23), ибо Бог есть Дух (Иоан. 4:24). Моисей видел лишь образ Господа, но и это было привилегией, которой никто, кроме него, удостоен не был. Под «образом» здесь подразумевается некое подобие, представлявшее Господа, а не очертания Его. Это, возможно, то же самое, что понималось под словом «спина» (Господа) в Исх. 33:23. Доступ к Богу, который был дан Моисею, настолько не имел себе параллелей, что Господь спросил Аарона и Мариамь, как осмелились они выступить против Моисея.
Чис. 12:9-15. Затем Господь отошел в гневе и поразил Мариамь проказой (или каким-то отвратительным кожным заболеванием, которое в русской Библии называется проказой). Тут же Аарон обратился к Моисею, прося его о заступничестве перед Господом. Есть доля иронии в том, что он, первосвященник, нуждался в священническом вмешательстве… Между тем, тело Мариамь во мгновение ока было настолько изъедено болезнью, что Аарон сравнил ее с мертворожденным младенцем.
Монсей… возопил к Господу, движимый как чувством любви к сестре, так и потребностью вмешаться, и умолял Его исцелить Мариамь. Но провинность ее была слишком серьезной ведь она взбунтовалась против Богом избранного слуги Его и посредника Завета. Если б ее постиг позор от того, что родной отец… плюнул бы ей в лицо, то и тогда ей пришлось бы оставаться в «изоляции» семь дней. Теперь же, по причине столь значительного нарушения норм поведения, ей надо было оставаться вне стана по меньшей мере такой же срок.
Плевком в лицо выражалось презрение (сравните Втор. 25:9). Господь заклеймил презрением самонадеянность Мариамь, наслав на нее ужасную кожную болезнь. И вот, в соответствии с церемониальным законом, который требовал, чтобы больной человек жил вне стана семь дней (Лев. 13-14), Мариами именно так и пришлось поступить. Лишь по истечении этого времени народ двинулся из Асирофа (сравните Чис. 11:35) к пустыне Фаран.