5. «АРТАКСЕРКС» УЗНАЕТ О ЗАГОВОРЕ; АМАН ПОВЕШЕН (ГЛ. 7)
Есф. 7:1-4. Автор не говорит, что было известно Аману об Есфири. Знал ли он о родственных узах, связывавших царицу с Мардохеем? Если знал, то насколько страшнее было ему теперь идти на второй пир к ней! И снова спросил царь: какое желание… какая просьба у тебя, царица Есфирь? И снова обещал, что просьба ее будет исполнена (5:3,6). И тогда Есфирь просила Ксеркса даровать жизнь ей и ее народу. Ибо проданы мы… на… погибель (стих 4), продолжала она. В слове «проданы» можно уловить намек на взятку, которую Аман сулил царю за право истребить евреев (3:9; 4:7); впрочем, царем она не была принята (3:11).
Есфирь замечает, что если бы им всем угрожало обращение в рабство, она не стала бы беспокоить царя «просьбами». Но речь идет об уничтожении целого народа и о том «ущербе» (в результате гибели стольких подданных), который потерпел бы в этом случае царь. Враг евреев (очевидно, «национальная принадлежность» Есфири уже перестала быть для Ксеркса «секретом» к этому моменту) не возместил бы царю этого ущерба (так должно быть прочитано окончание стих 4).
Есф. 7:5-7. Не может не удивлять реакция как бы «гневного удивления» со стороны царя: кто же это решился на такое? Может быть, разрешение на кровавую акцию Аман получил у Ксеркса на очередном пиру, после обильного возлияния, и царь теперь не помнил об этом? Или и себе не хотел признаться в том, что под угрозой оказалась жизнь самой царицы? Так или иначе, произнесение Есфирью имени Амана как будто бы не явилось для царя неожиданным.
Создается впечатление, подкрепляемое дальнейшим развитием событий, что по каким-то причинам Ксеркс стал охладевать к своему фавориту. И вышел царь… в сад, окружавший дворец, чтобы остыть от гнева своего. Аман же припал к ложу царицы, умоляя ее о заступничестве, хотя и понимал, что… злая участь от царя уже определена ему.
Есф. 7:8. Возвратившийся из сада… царь разгневался еще более, увидев Амана в неосторожной близости от царицы, у пиршественного ложа ее, хотя, конечно же, обвинение его в адрес злосчастного сановника прозвучало недоброй иронией: до «насилования» ли было тому, кто сознавал себя погибшим!
И накрыли лицо Аману – в знак того, что, впавший в немилость, он лишался возможности «видеть лице» владыки (сравните 1:14; толкование на этот стих).
Есф. 7:9-10. Харбона, один из евнухов, упоминавшийся прежде (1:10), сообщил царю о том, что накануне Аман уже и виселицу соорудил для Мардохея, раскрывшего в свое время заговор против царя (5:14). Вероятно, многие в Сузах, особенно в придворных кругах, не любили злого, кичливого Амана и скорее радовались чем печалились тому, что приготовивший виселицу другому сам, по приказу царя, окончит свои дни на ней.
И повесили Амана на дереве… Но и по смерти его массовая гибель продолжала грозить евреям, ибо указ Ксеркса по-прежнему был в действии.
5. «АРТАКСЕРКС» УЗНАЕТ О ЗАГОВОРЕ; АМАН ПОВЕШЕН (ГЛ. 7)
Есф. 7:1-4. Автор не говорит, что было известно Аману об Есфири. Знал ли он о родственных узах, связывавших царицу с Мардохеем? Если знал, то насколько страшнее было ему теперь идти на второй пир к ней! И снова спросил царь: какое желание… какая просьба у тебя, царица Есфирь? И снова обещал, что просьба ее будет исполнена (5:3,6). И тогда Есфирь просила Ксеркса даровать жизнь ей и ее народу. Ибо проданы мы… на… погибель (стих 4), продолжала она. В слове «проданы» можно уловить намек на взятку, которую Аман сулил царю за право истребить евреев (3:9; 4:7); впрочем, царем она не была принята (3:11).
Есфирь замечает, что если бы им всем угрожало обращение в рабство, она не стала бы беспокоить царя «просьбами». Но речь идет об уничтожении целого народа и о том «ущербе» (в результате гибели стольких подданных), который потерпел бы в этом случае царь. Враг евреев (очевидно, «национальная принадлежность» Есфири уже перестала быть для Ксеркса «секретом» к этому моменту) не возместил бы царю этого ущерба (так должно быть прочитано окончание стих 4).
Есф. 7:5-7. Не может не удивлять реакция как бы «гневного удивления» со стороны царя: кто же это решился на такое? Может быть, разрешение на кровавую акцию Аман получил у Ксеркса на очередном пиру, после обильного возлияния, и царь теперь не помнил об этом? Или и себе не хотел признаться в том, что под угрозой оказалась жизнь самой царицы? Так или иначе, произнесение Есфирью имени Амана как будто бы не явилось для царя неожиданным.
Создается впечатление, подкрепляемое дальнейшим развитием событий, что по каким-то причинам Ксеркс стал охладевать к своему фавориту. И вышел царь… в сад, окружавший дворец, чтобы остыть от гнева своего. Аман же припал к ложу царицы, умоляя ее о заступничестве, хотя и понимал, что… злая участь от царя уже определена ему.
Есф. 7:8. Возвратившийся из сада… царь разгневался еще более, увидев Амана в неосторожной близости от царицы, у пиршественного ложа ее, хотя, конечно же, обвинение его в адрес злосчастного сановника прозвучало недоброй иронией: до «насилования» ли было тому, кто сознавал себя погибшим!
И накрыли лицо Аману – в знак того, что, впавший в немилость, он лишался возможности «видеть лице» владыки (сравните 1:14; толкование на этот стих).
Есф. 7:9-10. Харбона, один из евнухов, упоминавшийся прежде (1:10), сообщил царю о том, что накануне Аман уже и виселицу соорудил для Мардохея, раскрывшего в свое время заговор против царя (5:14). Вероятно, многие в Сузах, особенно в придворных кругах, не любили злого, кичливого Амана и скорее радовались чем печалились тому, что приготовивший виселицу другому сам, по приказу царя, окончит свои дни на ней.
И повесили Амана на дереве… Но и по смерти его массовая гибель продолжала грозить евреям, ибо указ Ксеркса по-прежнему был в действии.