Втор. 21:1-9. Если в земле будет найден… убитый – жертва умышленного или нечаянного убийства, совершенного неизвестно кем, то старейшины… и судьи (17:8-13) должны будут вызвать старейшин города, к которому ближе всего лежало тело.
Взяв молодую телицу, те должны будут заколоть ее в долине. Заметим, что в других переводах, в частности, в английском, здесь, вместо «заколоть», стоит «свернуть шею». Этот акт – «сворачивания шеи телице» – символизировал, что преступление (нераскрытое убийство) заслуживало смертной казни.)
Затем старейшины «ближайшего города» должны были омыть руки свои над головою телицы – в знак того, что они непричастны к убийству.
Описанный в этих стихах ритуал свидетельствовал о том, как высоко ценится Богом жизнь. Ведь несмотря на то, что убийца не был найден, городу и его жителям вменялся грех пролития невинной крови. Очищение производилось посредством принесения в жертву животного, вкупе с заявлением старейшин о невиновности города, и таким образом Божий гнев отвращался от народа.
б. Семейные законы (21:10-21)
1) Женитьба на пленнице (21:10-14).
Втор. 21:10-11. Здесь читаем о разрешении израильскому воину взять в жены женщину, красивую видом из плененных на войне. Очевидно, подразумевалась «война» против одного из городов, «которые… весьма далеко» (20:15), а не против города в пределах Палестины. Таким образом потенциальная жена не могла быть хананеянкой (сравните с запрещением вступать в брак с хананеями в 7:1,3-4).
Если израильский воин действительно влюблялся в одну из пленниц, то получить ее он мог, лишь вступив с нею в брак. Это содействовало как защите человеческого достоинстава пленниц, так и поддержанию моральной чистоты в рядах израильской армии. Воины-евреи не должны были насиловать и умыкать пленниц, как это принято было в среде языческих воинов.
Втор. 21:12-14. Однако и жениться на пленнице, что называется «с ходу», израильтянин не мог. Его будущей жене предоставлялось право психологически подготовить себя к новой жизни в качестве израильтянки. Ей следовало остричь себе голову, обрезать ногти, сменить одежду и затем на протяжении месяца оплакивать своих родителей – возможно, потому, что ее отец и мать погибли в ходе битвы, или потому, что вступление в брак разлучило бы ее с ними. Все это входило в упомянутую психологическую подготовку. Целый месяц давал пленнице достаточно времени погоревать; заодно и ее потенциальному мужу предоставлялась возможность обдумать свое первоначальное решение взять ее в жены.
Под фразой Если же она после не понравится тебе, могли подразумеваться не только сугубо личные причины, но и такие, как отказ новой жены разделить с мужем его духовные ценности. В таком случае он мог расторгнуть брак, отказавшись от всех прав на нее. Но и тогда достоинство женщины ограждалось: муж не мог превратить ее в рабыню, несмотря на то, что она была обесчещена, унижена (в русском тексте ты смирил ее) разводом. Этим законом тоже подчеркивалась ценность человеческой личности; по самой идее своей он был направлен против ужасного обращения с военнопленными, столь типичным в древности у всех ближневосточных народов.
2) Право перворожденного.
Втор. 21:15-17. Из Ветхого Завета мы видим, что моногамия всегда была Божиим идеалом в брачных отношениях (Быт. 2:20-24). Полигамия, хотя и имела известное распространение, нигде в Ветхом Завете не выставляется в положительном свете; нигде в Библии нет описания действительно счастливых семейных отношений в условиях многобрачия. Среди других причин та, что при нескольких женах одна всегда бывала более любима, чем другая (или другие). И в этих случаях мужу запрещалось, следуя своим чувствам, нарушать закон. Его первородному сыну полагалась двойная часть из отцовского имущества, даже если он родился у нелюбимой жены.
3) О непокорном сыне.
Втор. 21:18-21. Грубое и постоянное нарушение пятой заповеди – «почитай отца твоего и матерь твою» (5:16) – подлежало наказанию смертью. Здесь рассматривается не случайное ослушание, а систематическое мятежное неповиновение отцу и матери, несмотря на все их предупреждения сыну о последствиях подобного поведения. В конечном счете такой сын восставал против власти Господа и, следовательно, подрывал основания, на которых зиждилось общество Завета. Так что считать этот закон жестоким или дававшим отцу и матери право злоупотреблять своей родительской властью – не следует.
Итак, согласно рассматриваемому закону, «буйный» сын должен был быть приведен к старейшинам у ворот города (т. е. на то место, где решались дела Закона; (сравните 22:15; Иис. Н. 20:4; Иов. 29:7). От старейшин требовался беспристрастный суд. Не за мотовство и пьянство как таковые, а за то, что «сын» был буен и непокорен. Именно за это все жители города (а не сами родители) должны были побить его камнями, если обвинения, предъявленные ему, подтверждались.
Здесь вновь упоминается об устрашающем эффекте смертной казни: и все Израильтяне услышат, и убоятся (сравните Втор. 13:11; 17:13). Однако ни в Библии, ни в литературных источниках мы не находим упоминаний о том, чтобы этот закон хоть раз был применен. Страх смерти, видимо, удерживал молодых евреев от искушения стать «буйными», неисправимо непокорными.
в. Другие законы (21:22 – 22:12)
1) О повешенном трупе.
Втор. 21:22-23. Здесь речь не о казни через повешение; на дереве вешали труп казненного за преступление, достойное смерти, в знак предупреждения всякому видевшему его – не совершать ничего подобного.
Преступник подпадал под Божие проклятие не потому, что тело его было повешено на дереве, а потому, что нарушил Божий закон, совершив тяжкое преступление. Оставлять казненного на дереве до утра не следовало во избежание «осквернения земли».
Апостол Павел цитирует этот текст (Гал. 3:13) применительно к учению о заместительной смерти Христа, «повешенного на древе». Грех мира, взятый Им на Себя, был проклят Отцом, и Сын, сделавшись таким образом «клятвою за нас» (т. е. будучи проклят, вместо нас), искупил нас от Божиего проклятия (толкование на Мар. 15:34).
11. ДРУГИЕ ЗАКОНЫ (ГЛ. 21-25)
а. О нераскрытом убийстве (21:1-9)
Втор. 21:1-9. Если в земле будет найден… убитый – жертва умышленного или нечаянного убийства, совершенного неизвестно кем, то старейшины… и судьи (17:8-13) должны будут вызвать старейшин города, к которому ближе всего лежало тело.
Взяв молодую телицу, те должны будут заколоть ее в долине. Заметим, что в других переводах, в частности, в английском, здесь, вместо «заколоть», стоит «свернуть шею». Этот акт – «сворачивания шеи телице» – символизировал, что преступление (нераскрытое убийство) заслуживало смертной казни.)
Затем старейшины «ближайшего города» должны были омыть руки свои над головою телицы – в знак того, что они непричастны к убийству.
Описанный в этих стихах ритуал свидетельствовал о том, как высоко ценится Богом жизнь. Ведь несмотря на то, что убийца не был найден, городу и его жителям вменялся грех пролития невинной крови. Очищение производилось посредством принесения в жертву животного, вкупе с заявлением старейшин о невиновности города, и таким образом Божий гнев отвращался от народа.
б. Семейные законы (21:10-21)
1) Женитьба на пленнице (21:10-14).
Втор. 21:10-11. Здесь читаем о разрешении израильскому воину взять в жены женщину, красивую видом из плененных на войне. Очевидно, подразумевалась «война» против одного из городов, «которые… весьма далеко» (20:15), а не против города в пределах Палестины. Таким образом потенциальная жена не могла быть хананеянкой (сравните с запрещением вступать в брак с хананеями в 7:1,3-4).
Если израильский воин действительно влюблялся в одну из пленниц, то получить ее он мог, лишь вступив с нею в брак. Это содействовало как защите человеческого достоинстава пленниц, так и поддержанию моральной чистоты в рядах израильской армии. Воины-евреи не должны были насиловать и умыкать пленниц, как это принято было в среде языческих воинов.
Втор. 21:12-14. Однако и жениться на пленнице, что называется «с ходу», израильтянин не мог. Его будущей жене предоставлялось право психологически подготовить себя к новой жизни в качестве израильтянки. Ей следовало остричь себе голову, обрезать ногти, сменить одежду и затем на протяжении месяца оплакивать своих родителей – возможно, потому, что ее отец и мать погибли в ходе битвы, или потому, что вступление в брак разлучило бы ее с ними. Все это входило в упомянутую психологическую подготовку. Целый месяц давал пленнице достаточно времени погоревать; заодно и ее потенциальному мужу предоставлялась возможность обдумать свое первоначальное решение взять ее в жены.
Под фразой Если же она после не понравится тебе, могли подразумеваться не только сугубо личные причины, но и такие, как отказ новой жены разделить с мужем его духовные ценности. В таком случае он мог расторгнуть брак, отказавшись от всех прав на нее. Но и тогда достоинство женщины ограждалось: муж не мог превратить ее в рабыню, несмотря на то, что она была обесчещена, унижена (в русском тексте ты смирил ее) разводом. Этим законом тоже подчеркивалась ценность человеческой личности; по самой идее своей он был направлен против ужасного обращения с военнопленными, столь типичным в древности у всех ближневосточных народов.
2) Право перворожденного.
Втор. 21:15-17. Из Ветхого Завета мы видим, что моногамия всегда была Божиим идеалом в брачных отношениях (Быт. 2:20-24). Полигамия, хотя и имела известное распространение, нигде в Ветхом Завете не выставляется в положительном свете; нигде в Библии нет описания действительно счастливых семейных отношений в условиях многобрачия. Среди других причин та, что при нескольких женах одна всегда бывала более любима, чем другая (или другие). И в этих случаях мужу запрещалось, следуя своим чувствам, нарушать закон. Его первородному сыну полагалась двойная часть из отцовского имущества, даже если он родился у нелюбимой жены.
3) О непокорном сыне.
Втор. 21:18-21. Грубое и постоянное нарушение пятой заповеди – «почитай отца твоего и матерь твою» (5:16) – подлежало наказанию смертью. Здесь рассматривается не случайное ослушание, а систематическое мятежное неповиновение отцу и матери, несмотря на все их предупреждения сыну о последствиях подобного поведения. В конечном счете такой сын восставал против власти Господа и, следовательно, подрывал основания, на которых зиждилось общество Завета. Так что считать этот закон жестоким или дававшим отцу и матери право злоупотреблять своей родительской властью – не следует.
Итак, согласно рассматриваемому закону, «буйный» сын должен был быть приведен к старейшинам у ворот города (т. е. на то место, где решались дела Закона; (сравните 22:15; Иис. Н. 20:4; Иов. 29:7). От старейшин требовался беспристрастный суд. Не за мотовство и пьянство как таковые, а за то, что «сын» был буен и непокорен. Именно за это все жители города (а не сами родители) должны были побить его камнями, если обвинения, предъявленные ему, подтверждались.
Здесь вновь упоминается об устрашающем эффекте смертной казни: и все Израильтяне услышат, и убоятся (сравните Втор. 13:11; 17:13). Однако ни в Библии, ни в литературных источниках мы не находим упоминаний о том, чтобы этот закон хоть раз был применен. Страх смерти, видимо, удерживал молодых евреев от искушения стать «буйными», неисправимо непокорными.
в. Другие законы (21:22 – 22:12)
1) О повешенном трупе.
Втор. 21:22-23. Здесь речь не о казни через повешение; на дереве вешали труп казненного за преступление, достойное смерти, в знак предупреждения всякому видевшему его – не совершать ничего подобного.
Преступник подпадал под Божие проклятие не потому, что тело его было повешено на дереве, а потому, что нарушил Божий закон, совершив тяжкое преступление. Оставлять казненного на дереве до утра не следовало во избежание «осквернения земли».
Апостол Павел цитирует этот текст (Гал. 3:13) применительно к учению о заместительной смерти Христа, «повешенного на древе». Грех мира, взятый Им на Себя, был проклят Отцом, и Сын, сделавшись таким образом «клятвою за нас» (т. е. будучи проклят, вместо нас), искупил нас от Божиего проклятия (толкование на Мар. 15:34).