Поэтому они остатки стяжания и что сбережено ими переносят за реку аравийскую.
Оттого внутренность моя стонет o Моаве, как гусли, и сердце мое – о Кирхарешете.
Утроба моя! Утроба моя! Скорблю в глубине сердца моего, волнуется во мне сердце мое, не могу молчать; ибо ты слышишь, душа моя, звук трубы, тревогу брани.
«Воззри, Господи, ибо мне тесно, волнуется во мне внутренность, сердце мое перевернулось во мне, за то что я упорно противился Тебе. Извне обесчадил меня меч, а дома – как смерть.