Все, что говорил апостол о добровольных пожертвованиях (главы 8-9) само по себе соответствовало мягкой просьбе, ненавязчивому призыву к действию. В главе 10, однако, и звучание темы, и тон призыва к коринфянам нарастают. Павел считал, что люди, отворачивающиеся от него и от его благовестия, представляли собой серьезную опасность. Призывая коринфян к покорности, он испытывает их верность себе и доверие, о которых сообщил ему Тит (7:16).
2-Кор. 16:1-2. Павел неохотно прибегал к строгости, но в данном случае обстоятельства требовали этого. Примером апостолу служил Христос. Кротость Спасителя (Матф. 11:29) в сущности свидетельствовала о силе Его духа, которая давала Ему спокойно сносить обиды и оскорбления в свой адрес (Матф. 27:12-14), воздавая по заслугам тем, кто причинял вред другим (Иоан. 2:15-16). Кротость воплощает в себе силу, источник которой в большей любви к другим, чем к себе.
Снисхождение (епиейкейас; встречается в Новом Завете только здесь и в Деян. 24:4) – прямое следствие кроткого духа. А именно в этом духе и совершал свое служение Павел; но в миру его часто принимают за проявление слабости и робости. Таким, т. е. слабым и робким, и считали Павла лжеапостолы. В письмах (1-Кор. 4:19) и со слов своих помощников – таких, как Тит, Павел казался смелым. Но, утверждали его оппоненты, для того, чтобы «укусить», ему не хватало зубов. Полагая так, они руководствовались мирскими мерками.
2-Кор. 10:3-5. Не по плоти воинствуем – значит «не мирским оружием пользуемся». Оно, это оружие, – в мудрствовании, в опоре на личное влияние и в умении преподнести себя (1-Кор. 1:26), в способности красиво говорить (1-Кор. 2:1) и в тому подобном. Всего этого Павел не ценил и ни к чему такому не прибегал (Фил. 3:4-8).
Его оружием было провозглашение Слова Божия и молитва (Еф. 6:17-18), т. е. то, что заключало в себе Божию силу. При уповании пользующегося им на Бога (1-Кор. 2:4-5) это оружие, кажущееся недейственным с мирской точки зрения, способно «ниспровергать» любые аргументы и всяческие претензии (стихи 4-5) врагов Евангелия.
Ни бог века сего (2-Кор. 4:4), ни его служители не могут с успехом противостать тому высшему знанию, которым располагает Бог, и на которое уповал Павел. Не существует «замыслов» или умыслов (2:11), включая и таковые его противников, которые были бы скрыты от Того, Кто «уловляет мудрых в лукавстве их» и знает, что «совет хитрых» тщетен (1-Кор. 3:19-20; сравните Иов. 5:13; Пс. 93:11).
Целью Павлова «воинствования» было привести людей к послушанию Христу. Подчинять их себе или какому-то другому человеку – на мирской лад – не входило в его расчеты (2-Кор. 1:24; 11:20; Лук. 22:25).
2-Кор. 10:6. Подход апостола к ожидавшему его столкновению в Коринфе как бы распадался на две части, из коих вторая обусловливалась первой. Прежде всего было необходимо, чтобы коринфяне продемонстрировали свою приверженность Христу в преданности Его посланнику – Павлу (5:20; сравните 7:15). Тогда и послушание их оказалось бы полным – именно так надо понимать его слова: когда ваше послушание исполнится.
Затем, убедившись, что коринфяне отвергли его противников (сравните 6:14-18), Павел мог бы пойти на прямую конфронтацию с лжеапостолами, пользуясь поддержкой церкви. Он готов был наказать их непослушание Христу. Греческое слово екдикезаи, переданное здесь как «наказать», можно было бы перевести и более сильно – как «покарать» (1-Кор. 3:17). Мы находим его в Ветхом Завете при описании гнева Божия, изливаемого на врагов Его парода (Чис. 31:2; Втор. 32:43), где оно переведено в значении «мстить». В Откр. 19:2 оно же переведено как «взыскать».
Б. Вызов лжеапостолам (10:7 – 11:15)
Хотя Павел и прежде уже опровергал обвинения своих оппонентов (3:1,7-18; 4:2-4; 5:12,16; 6:14), в фокусе его внимания они до сих пор не были. А теперь он вступает в прямую конфронтацию с ними. Кто были эти оппоненты, можно только догадываться. По-видимому, они были иудеями (11:22), но откуда они пришли, неизвестно. Они считали себя апостолами Христа (10:7; 11:23), но Павел эту их претензию отвергает (11:13). Они имели с собой рекомендательные письма (3:1) и не останавливались перед тем, чтобы восхвалять себя (10:18), они даже отождествляли себя с так называемыми «высшими апостолами» (сравните 11:15).
Возможно, лжеапостолов послали в Коринф те, кто на иерусалимском соборе настаивали на необходимости обрезания для верующих из язычников и соблюдения ими закона Моисеева (Деян. 15:5). Известно, что у большинства апостолов и пресвитеров этот их призыв не нашел отклика (Деян. 15:23-29). Лжеапостолы говорили, будто ратуют за достижение праведности (2-Кор. 11:14), но Павел то, что они проповедывали, называл «иным» (а, значит, лже-) благовестием (11:4).
Возможно, праведностью те провозглашали внешнее следование положениям и установлениям Моисеева закона (3:7-15). На деле же искали своей выгоды, думая нажиться за счет коринфян (2:17), и, может быть, даже участвовали в греховных оргиях (12:21). Законничество и эгоцентризм – это две стороны одной медали (Матф. 6:2,15-16; 23:5-7), и в конечном счете они ведут к самоублажению и к самоправедности (Матф. 23:25; сравните Фил. 3:2).
2-Кор. 10:7-8. Растерянности коринфян перед необходимостью выбора в пользу истинного апостольского авторитета сильно содействовала их способность видеть лишь то, что находилось на поверхности (так надо понимать первую строку 7-го стиха). В своем восприятии вещей они ориентировались на внешнее, показное. Они увлекались мирскою мудростью (1-Кор. 3:1). А потому лжеапостолам нетрудно было уловить их в свои сети.
С целью восстановить порядок в этой сбитой с толку церкви Павел вынужден был прибегнуть к тому, что вызывало у него такое неприятие, – а именно к самовосхвалению. Однако делал он это не ради возвышения себя, а в интересах коринфян. Именно поэтому и ссылался он на свою власть как апостола Христа. Он «хвалился» ею подчеркнуто, не испытывая при этом ложного стыда (в русском тексте это выражено в сослагательном наклонении: «если бы я и более стал хвалиться не остался бы в стыде»). Павел поверг «твердыни», отмел аргументы («замыслы») и всяческие претензии («всякое превозношение») своих оппонентов (2-Кор. 10:4-5) и, что главное, – укрепил духовно коринфских верующих.
2-Кор. 10:9-11. Павел сознает, что его слова о данной ему апостольской власти (стих 8), как и вообще его послания, могли напугать коринфян. Предвидел он и то, что слова его, написанные перед этим, могли вызвать у лжеапостолов насмешливую улыбку и пренебрежительные замечания вроде того, что Павел более «страшен» на словах, чем на деле.
Апостол не отрицал, что, встречаясь с людьми (а личном присутствии) не производит на них сильного впечатления (стих 1). Он не умел говорить гладко и красиво (11:6) – как по воле Божией, так и по причине личных своих особенностей (сравните 1-Кор. 2:1-5). Но если бы лжеапостолы попытались противопоставить свое красноречие той силе, которую дал Павлу Бог, как Своему посланнику, то попали бы в незавидное положение.
Ведь это верно, что письма Павла содержали и такие повеления, которые не могли не вызвать страха – например, о предании согрешивших «сатане во измождение плоти» (1-Кор. 5:5; сравните Деян. 13:11; 1-Тим. 1:20). Но повеления его не были пустыми словами, и действия его свидетельствовали о том, что он делал так, как говорил.
2-Кор. 10:12. Оппоненты Павла (и те, которые их поддерживали) заслуживали порицания с разных точек зрения. И прежде всего потому, что руководствовались неверными критериями в оценке самих себя. Ибо они равнялись не на авторитет Христа, а на других людей, т. е. пользовались человеческими мерками. Поступающие так, сколько бы ин превозносились, по словам Павла, своей человеческой мудростью, лишь свидетельствовали о своем неразумии (сравните 1-Кор. 1:20).
2-Кор. 10:13-14. Лжеапостолы заслуживали осуждения и по другой причине. Если бы даже Павел вдруг признал их законными апостолами, то все равно ведь не они, а он послан был проповедывать язычникам (Гал. 2:8)-в такую «меру удела» (т. е. (географических границ), какую назначил ему Бог, чтобы достигнуть тех же коринфян.
Сам Бог удостоверил истинность Павлова служения, дав ему пожать плоды в Коринфе – мы достигли и до вас благовествованием Христовым (сравните 1-Кор. 3:6). Стих 14а надо понимать в том смысле, что Павел не нуждался в безмерных рекомендациях себя, как если бы коринфяне не знали его лично. Это лжеапостолам ничего не оставалось, как «хвалиться безмерно» (сравните 2-Кор. 10:15), «напрягая себя», а не Павлу.
2-Кор. 10:15-16. Павел выдвигает затем третье обвинение в адрес лжеапостолов. Они «хвалились без меры», преувеличивая заодно свои достижения. Между тем, церковь в Коринфе возникла не их трудами, а трудами Павла. Не в пример им апостол не хвалился чужими трудами. У коринфян было много так называемых наставников, но только один духовный «отец» – Павел (1-Кор. 4:15). И только ему им следовало подражать (1-Кор. 4:16).
По мере возрастания их в вере и духовного становления Павел мог расширять масштабы своей евангелизационной работы (стих 156), достигая язычников и на других территориях, вплоть до Испании (Рим. 15:23-24). Своими молитвами коринфяне могли бы помогать ему в этой работе (Еф. 6:19-20) и поддерживать ее материально (1-Кор. 16:6; Фил. 4:15-17). Но прежде всего они нуждались в наведении порядка в их собственном доме (2-Кор. 10:6).
2-Кор. 10:17 – 11:1. «Хвалиться» людьми – это значит в конечном счете обворовывать самого себя (1-Кор. 3:21). Сколь бы правомочными и необходимыми ни были разоблачения Павлом его оппонентов и высокая по справедливости оценка собственной его работы, он и то и другое считал занятиями неразумными. В письме, написанном ранее, апостол уже напоминал об этом коринфянам (1-Кор. 1:31), ссылаясь, как и теперь, на книгу пророка Иеремии (9:24).
Но коринфяне продолжали восхищаться «человеческим» (что является одной из форм самообольщения), тогда как их духовное благополучие зависело исключительно от Божией благодати (1-Кор. 1:30; 3:7). Павел же, конечно, не искал восхвалений сих стороны и тем более не желал хвалить сам себя. Он сознавал, что однажды предстанет пред судилище Христово (2-Кор. 5:10). И что только похвала Господа будет иметь тогда значение (Лук. 19:17).
А самовосхваление, как и людские похвалы (Матф. 6:2,6,16), обернутся лишь пустым звуком (Рим. 2:29; 1-Кор. 4:5). Пусть же не заблуждаются на этот счет коринфяне: давая отпор своим противникам, и оценивая собственный труд Павел не преследовал своей выгоды. Он заставил себя заниматься «неразумным» делом из любви к коринфянам, ради их нужды (2-Кор. 12:11). Да, он настолько любил их, что добровольно согласился бы стать глупцом в их глазах – только бы это помогло им понять истину.
А. Призыв к послушанию (10:1-6)
Все, что говорил апостол о добровольных пожертвованиях (главы 8-9) само по себе соответствовало мягкой просьбе, ненавязчивому призыву к действию. В главе 10, однако, и звучание темы, и тон призыва к коринфянам нарастают. Павел считал, что люди, отворачивающиеся от него и от его благовестия, представляли собой серьезную опасность. Призывая коринфян к покорности, он испытывает их верность себе и доверие, о которых сообщил ему Тит (7:16).
2-Кор. 16:1-2. Павел неохотно прибегал к строгости, но в данном случае обстоятельства требовали этого. Примером апостолу служил Христос. Кротость Спасителя (Матф. 11:29) в сущности свидетельствовала о силе Его духа, которая давала Ему спокойно сносить обиды и оскорбления в свой адрес (Матф. 27:12-14), воздавая по заслугам тем, кто причинял вред другим (Иоан. 2:15-16). Кротость воплощает в себе силу, источник которой в большей любви к другим, чем к себе.
Снисхождение (епиейкейас; встречается в Новом Завете только здесь и в Деян. 24:4) – прямое следствие кроткого духа. А именно в этом духе и совершал свое служение Павел; но в миру его часто принимают за проявление слабости и робости. Таким, т. е. слабым и робким, и считали Павла лжеапостолы. В письмах (1-Кор. 4:19) и со слов своих помощников – таких, как Тит, Павел казался смелым. Но, утверждали его оппоненты, для того, чтобы «укусить», ему не хватало зубов. Полагая так, они руководствовались мирскими мерками.
2-Кор. 10:3-5. Не по плоти воинствуем – значит «не мирским оружием пользуемся». Оно, это оружие, – в мудрствовании, в опоре на личное влияние и в умении преподнести себя (1-Кор. 1:26), в способности красиво говорить (1-Кор. 2:1) и в тому подобном. Всего этого Павел не ценил и ни к чему такому не прибегал (Фил. 3:4-8).
Его оружием было провозглашение Слова Божия и молитва (Еф. 6:17-18), т. е. то, что заключало в себе Божию силу. При уповании пользующегося им на Бога (1-Кор. 2:4-5) это оружие, кажущееся недейственным с мирской точки зрения, способно «ниспровергать» любые аргументы и всяческие претензии (стихи 4-5) врагов Евангелия.
Ни бог века сего (2-Кор. 4:4), ни его служители не могут с успехом противостать тому высшему знанию, которым располагает Бог, и на которое уповал Павел. Не существует «замыслов» или умыслов (2:11), включая и таковые его противников, которые были бы скрыты от Того, Кто «уловляет мудрых в лукавстве их» и знает, что «совет хитрых» тщетен (1-Кор. 3:19-20; сравните Иов. 5:13; Пс. 93:11).
Целью Павлова «воинствования» было привести людей к послушанию Христу. Подчинять их себе или какому-то другому человеку – на мирской лад – не входило в его расчеты (2-Кор. 1:24; 11:20; Лук. 22:25).
2-Кор. 10:6. Подход апостола к ожидавшему его столкновению в Коринфе как бы распадался на две части, из коих вторая обусловливалась первой. Прежде всего было необходимо, чтобы коринфяне продемонстрировали свою приверженность Христу в преданности Его посланнику – Павлу (5:20; сравните 7:15). Тогда и послушание их оказалось бы полным – именно так надо понимать его слова: когда ваше послушание исполнится.
Затем, убедившись, что коринфяне отвергли его противников (сравните 6:14-18), Павел мог бы пойти на прямую конфронтацию с лжеапостолами, пользуясь поддержкой церкви. Он готов был наказать их непослушание Христу. Греческое слово екдикезаи, переданное здесь как «наказать», можно было бы перевести и более сильно – как «покарать» (1-Кор. 3:17). Мы находим его в Ветхом Завете при описании гнева Божия, изливаемого на врагов Его парода (Чис. 31:2; Втор. 32:43), где оно переведено в значении «мстить». В Откр. 19:2 оно же переведено как «взыскать».
Б. Вызов лжеапостолам (10:7 – 11:15)
Хотя Павел и прежде уже опровергал обвинения своих оппонентов (3:1,7-18; 4:2-4; 5:12,16; 6:14), в фокусе его внимания они до сих пор не были. А теперь он вступает в прямую конфронтацию с ними. Кто были эти оппоненты, можно только догадываться. По-видимому, они были иудеями (11:22), но откуда они пришли, неизвестно. Они считали себя апостолами Христа (10:7; 11:23), но Павел эту их претензию отвергает (11:13). Они имели с собой рекомендательные письма (3:1) и не останавливались перед тем, чтобы восхвалять себя (10:18), они даже отождествляли себя с так называемыми «высшими апостолами» (сравните 11:15).
Возможно, лжеапостолов послали в Коринф те, кто на иерусалимском соборе настаивали на необходимости обрезания для верующих из язычников и соблюдения ими закона Моисеева (Деян. 15:5). Известно, что у большинства апостолов и пресвитеров этот их призыв не нашел отклика (Деян. 15:23-29). Лжеапостолы говорили, будто ратуют за достижение праведности (2-Кор. 11:14), но Павел то, что они проповедывали, называл «иным» (а, значит, лже-) благовестием (11:4).
Возможно, праведностью те провозглашали внешнее следование положениям и установлениям Моисеева закона (3:7-15). На деле же искали своей выгоды, думая нажиться за счет коринфян (2:17), и, может быть, даже участвовали в греховных оргиях (12:21). Законничество и эгоцентризм – это две стороны одной медали (Матф. 6:2,15-16; 23:5-7), и в конечном счете они ведут к самоублажению и к самоправедности (Матф. 23:25; сравните Фил. 3:2).
2-Кор. 10:7-8. Растерянности коринфян перед необходимостью выбора в пользу истинного апостольского авторитета сильно содействовала их способность видеть лишь то, что находилось на поверхности (так надо понимать первую строку 7-го стиха). В своем восприятии вещей они ориентировались на внешнее, показное. Они увлекались мирскою мудростью (1-Кор. 3:1). А потому лжеапостолам нетрудно было уловить их в свои сети.
С целью восстановить порядок в этой сбитой с толку церкви Павел вынужден был прибегнуть к тому, что вызывало у него такое неприятие, – а именно к самовосхвалению. Однако делал он это не ради возвышения себя, а в интересах коринфян. Именно поэтому и ссылался он на свою власть как апостола Христа. Он «хвалился» ею подчеркнуто, не испытывая при этом ложного стыда (в русском тексте это выражено в сослагательном наклонении: «если бы я и более стал хвалиться не остался бы в стыде»). Павел поверг «твердыни», отмел аргументы («замыслы») и всяческие претензии («всякое превозношение») своих оппонентов (2-Кор. 10:4-5) и, что главное, – укрепил духовно коринфских верующих.
2-Кор. 10:9-11. Павел сознает, что его слова о данной ему апостольской власти (стих 8), как и вообще его послания, могли напугать коринфян. Предвидел он и то, что слова его, написанные перед этим, могли вызвать у лжеапостолов насмешливую улыбку и пренебрежительные замечания вроде того, что Павел более «страшен» на словах, чем на деле.
Апостол не отрицал, что, встречаясь с людьми (а личном присутствии) не производит на них сильного впечатления (стих 1). Он не умел говорить гладко и красиво (11:6) – как по воле Божией, так и по причине личных своих особенностей (сравните 1-Кор. 2:1-5). Но если бы лжеапостолы попытались противопоставить свое красноречие той силе, которую дал Павлу Бог, как Своему посланнику, то попали бы в незавидное положение.
Ведь это верно, что письма Павла содержали и такие повеления, которые не могли не вызвать страха – например, о предании согрешивших «сатане во измождение плоти» (1-Кор. 5:5; сравните Деян. 13:11; 1-Тим. 1:20). Но повеления его не были пустыми словами, и действия его свидетельствовали о том, что он делал так, как говорил.
2-Кор. 10:12. Оппоненты Павла (и те, которые их поддерживали) заслуживали порицания с разных точек зрения. И прежде всего потому, что руководствовались неверными критериями в оценке самих себя. Ибо они равнялись не на авторитет Христа, а на других людей, т. е. пользовались человеческими мерками. Поступающие так, сколько бы ин превозносились, по словам Павла, своей человеческой мудростью, лишь свидетельствовали о своем неразумии (сравните 1-Кор. 1:20).
2-Кор. 10:13-14. Лжеапостолы заслуживали осуждения и по другой причине. Если бы даже Павел вдруг признал их законными апостолами, то все равно ведь не они, а он послан был проповедывать язычникам (Гал. 2:8)-в такую «меру удела» (т. е. (географических границ), какую назначил ему Бог, чтобы достигнуть тех же коринфян.
Сам Бог удостоверил истинность Павлова служения, дав ему пожать плоды в Коринфе – мы достигли и до вас благовествованием Христовым (сравните 1-Кор. 3:6). Стих 14а надо понимать в том смысле, что Павел не нуждался в безмерных рекомендациях себя, как если бы коринфяне не знали его лично. Это лжеапостолам ничего не оставалось, как «хвалиться безмерно» (сравните 2-Кор. 10:15), «напрягая себя», а не Павлу.
2-Кор. 10:15-16. Павел выдвигает затем третье обвинение в адрес лжеапостолов. Они «хвалились без меры», преувеличивая заодно свои достижения. Между тем, церковь в Коринфе возникла не их трудами, а трудами Павла. Не в пример им апостол не хвалился чужими трудами. У коринфян было много так называемых наставников, но только один духовный «отец» – Павел (1-Кор. 4:15). И только ему им следовало подражать (1-Кор. 4:16).
По мере возрастания их в вере и духовного становления Павел мог расширять масштабы своей евангелизационной работы (стих 156), достигая язычников и на других территориях, вплоть до Испании (Рим. 15:23-24). Своими молитвами коринфяне могли бы помогать ему в этой работе (Еф. 6:19-20) и поддерживать ее материально (1-Кор. 16:6; Фил. 4:15-17). Но прежде всего они нуждались в наведении порядка в их собственном доме (2-Кор. 10:6).
2-Кор. 10:17 – 11:1. «Хвалиться» людьми – это значит в конечном счете обворовывать самого себя (1-Кор. 3:21). Сколь бы правомочными и необходимыми ни были разоблачения Павлом его оппонентов и высокая по справедливости оценка собственной его работы, он и то и другое считал занятиями неразумными. В письме, написанном ранее, апостол уже напоминал об этом коринфянам (1-Кор. 1:31), ссылаясь, как и теперь, на книгу пророка Иеремии (9:24).
Но коринфяне продолжали восхищаться «человеческим» (что является одной из форм самообольщения), тогда как их духовное благополучие зависело исключительно от Божией благодати (1-Кор. 1:30; 3:7). Павел же, конечно, не искал восхвалений сих стороны и тем более не желал хвалить сам себя. Он сознавал, что однажды предстанет пред судилище Христово (2-Кор. 5:10). И что только похвала Господа будет иметь тогда значение (Лук. 19:17).
А самовосхваление, как и людские похвалы (Матф. 6:2,6,16), обернутся лишь пустым звуком (Рим. 2:29; 1-Кор. 4:5). Пусть же не заблуждаются на этот счет коринфяне: давая отпор своим противникам, и оценивая собственный труд Павел не преследовал своей выгоды. Он заставил себя заниматься «неразумным» делом из любви к коринфянам, ради их нужды (2-Кор. 12:11). Да, он настолько любил их, что добровольно согласился бы стать глупцом в их глазах – только бы это помогло им понять истину.