Во втором круге речей "утешители" Иова, больше не призывая его к раскаянию, становятся более суровыми и гневными обвинителями. Иов же становится все упрямее.
1. Вторая речь Елифаза (Гл. 15)
15:1-6 Теперь приходит черед Елифаза Феманитянина опять порицать Иова за его тщеславие и за недостаточно благочестивые, бесполезные речи. Обстреливая Иова градом беглых вопросов, Феманитянин высмеивает его мнимое знание, называя его пустым. Хотя дерзкие слова Иова о Боге делают заслуженным тот упрек, что он "отложил и страх", несправедливо обвинять Иова в том, будто бы он "избрал язык лукавых". Если уж что-то и можно сказать не в пользу Иова, так только то, что он слишком непосредственен и несдержан на язык. Но он никак не лицемер! Для него, как и для любого человека, бесполезно было бы притворяться праведным.
15:7-13 Далее Елифаз критикует то, что считает самонадеянностью Иова, слишком высоко оценивающего свои рассуждения, и саркастически спрашивает его, не считает ли Иов себя единственным носителем мудрости. Характеризуя речи трех друзей как "утешения Божии" и "мягкие слова", Елифаз демонстрирует полную свою душевную черствость и непригодность для подлинно сочувственных утешений.
15:14-16 Елифаз повторяет свои соображения из 4:17-19 о святости Бога и греховности человека. Но разве Иов грешен более Елифаза? Райдаут задает вопрос:
"Почему же при этом подразумевается именно Иов, как будто он – величайший из всех грешников? Это, безусловно, гораздо больше похоже на язык лукавых, чем все страстные речи Иова. Пусть бы Елифаз, усевшись рядом с Иовом, признался, что и сам он "нечист и растлен". У несчастного страдальца это, наверное, вызвало бы отклик".
15:17-26 Обращаясь к древней мудрости отцов, Елифаз описывает несчастья, которые неизбежны в жизни беззаконных.
15:27-35 Грозный перечень бед, поджидающих нечестивца, и все эти кары тем ужаснее, чем тяжелее его вина.
Б. Второй круг речей (Гл. 15 – 21)
Во втором круге речей "утешители" Иова, больше не призывая его к раскаянию, становятся более суровыми и гневными обвинителями. Иов же становится все упрямее.
1. Вторая речь Елифаза (Гл. 15)
15:1-6 Теперь приходит черед Елифаза Феманитянина опять порицать Иова за его тщеславие и за недостаточно благочестивые, бесполезные речи. Обстреливая Иова градом беглых вопросов, Феманитянин высмеивает его мнимое знание, называя его пустым. Хотя дерзкие слова Иова о Боге делают заслуженным тот упрек, что он "отложил и страх", несправедливо обвинять Иова в том, будто бы он "избрал язык лукавых". Если уж что-то и можно сказать не в пользу Иова, так только то, что он слишком непосредственен и несдержан на язык. Но он никак не лицемер! Для него, как и для любого человека, бесполезно было бы притворяться праведным.
15:7-13 Далее Елифаз критикует то, что считает самонадеянностью Иова, слишком высоко оценивающего свои рассуждения, и саркастически спрашивает его, не считает ли Иов себя единственным носителем мудрости. Характеризуя речи трех друзей как "утешения Божии" и "мягкие слова", Елифаз демонстрирует полную свою душевную черствость и непригодность для подлинно сочувственных утешений.
15:14-16 Елифаз повторяет свои соображения из 4:17-19 о святости Бога и греховности человека. Но разве Иов грешен более Елифаза? Райдаут задает вопрос:
"Почему же при этом подразумевается именно Иов, как будто он – величайший из всех грешников? Это, безусловно, гораздо больше похоже на язык лукавых, чем все страстные речи Иова. Пусть бы Елифаз, усевшись рядом с Иовом, признался, что и сам он "нечист и растлен". У несчастного страдальца это, наверное, вызвало бы отклик".
15:17-26 Обращаясь к древней мудрости отцов, Елифаз описывает несчастья, которые неизбежны в жизни беззаконных.
15:27-35 Грозный перечень бед, поджидающих нечестивца, и все эти кары тем ужаснее, чем тяжелее его вина.