Почему не умер я, выходя из утробы, и не скончался, когда вышел из чрева?
Зачем приняли меня колени? Зачем было мне сосать сосцы?
Теперь бы лежал я и почивал; спал бы, и мне было бы покойно
с царями и советниками земли, которые застраивали для себя пустыни,
или с князьями, у которых было золото и которые наполняли дома свои серебром;
или, как выкидыш сокрытый, я не существовал бы, как младенцы, не увидевшие света.
Там беззаконные перестают наводить страх, и там отдыхают истощившиеся в силах.
Там узники вместе наслаждаются покоем и не слышат криков приставника.
Малый и великий там равны, и раб свободен от господина своего.
На что дан страдальцу свет, и жизнь – огорченным душой,
которые ждут смерти, и нет ее, которые вырыли бы ее охотнее, нежели клад,
обрадовались бы до восторга, восхитились бы, что нашли гроб?
На что дан свет человеку, путь которого закрыт и которого Бог окружил мраком?
Вздохи мои предупреждают хлеб мой, и стоны мои льются, как вода,
ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне.
Нет мне мира, нет покоя, нет отрады: постигло несчастье».
И возненавидел я жизнь, потому что противны стали мне дела, которые делаются под солнцем, ибо всё – суета и томление духа!
Проклят день, в который я родился! День, в который родила меня мать моя, да не будет благословен!
Проклят человек, который принес весть отцу моему и сказал: «У тебя родился сын» и тем очень обрадовал его.
И да будет с тем человеком – что с городами, которые разрушил Господь и не пожалел; да слышит он утром вопль и в полдень рыдание
за то, что он не убил меня в самой утробе – так, чтобы мать моя была мне гробом и чрево ее оставалось вечно беременным.
Для чего вышел я из утробы: чтобы видеть труды и скорби и чтобы дни мои исчезали в бесславии?