Для наименования в общей сложности приблизительно 70 типов (не видов) животных в Ветхом Завете на еврейском и арамейском языках использовано около 180 слов, а в Новом Завете на греческом языке около 50 слов. Многочисленные различия, связанные с классом, полом и возрастом домашних животных, выливаются в кажущуюся несогласованность: одиннадцать названий овцы на еврейском и арамейском языках; восемь еврейских названий козла; восемь еврейских названий коровы или быка, наряду с семью греческими; восемь еврейских слов, переведенных как «лев»; десять типов саранчи на еврейском языке; десять еврейских и четыре греческих названий змеи; пять названий лошади и так далее. Наряду со всем этим многообразием есть также множество названий животных, точный смысл которых до сих пор не ясен (см. ПТИЦЫ).

Стремление дать точное определение животным проистекало у евреев не из желания составить законченную научную классификацию, а из практической потребности получить ответ на основные связанные с ними вопросы: можно ли их есть? представляют ли они опасность для людей? наносят ли они вред посевам? Больше шансов быть замеченными и получить соответствующее им название имели неодомашненные, но терпимо относящиеся к человеческому присутствию животные. Если же животное избегало человеческого присутствия или вело ночной образ жизни, его название зачастую получало мифологическую окраску. Культурные различия делают, разумеется, такое понимание животных совершенно отличным от нашего, и эта несовместимость взглядов еще больше усиливается представлением о той роли, которую животные играли в качестве действующих лиц или просто пешек во вселенской борьбе, описанной в Библии. Такое представление придает дополнительный смысл образам различных животных. Кроме того, в библейской творческой фантазии находит отражение общая тенденция связывать животных с определенными качествами – например, лошади и мулы ассоциируются с невежеством (Псалтирь 31:9), а голуби с глупостью и бесчувственностью (Осия 7:11).

Нечистые животные. Значительная часть упомянутых в Писании животных фигурирует в списках нечистых животных (Левит 11; Вт. 14), что не очень способствует пониманию заложенных в них образов и дает мало информации для их идентификации. Хотя и высказывается мнение, что причиной запрета на употребление в пищу служила забота о здоровье (напр., предотвращение распространения болезней, передающихся через свинину), на самом деле большинство, если не все, табу, связанные с употреблением в пищу животных, основывались, по-видимому, на нескольких соображениях. Долгое прошлое израильтян как кочевников-скотоводов, естественно, привело к появлению обычаев, отражающих их зависимость от домашнего скота. Связанные с некоторыми животными мифологические ассоциации или суеверия делали немыслимым их употребление в пищу (см. МИФИЧЕСКИЕ ЖИВОТНЫЕ).

Пренебрежение протеином в некоторых его формах могло проистекать из соображений здравого смысла (напр., грифы едят падаль, поэтому грифов есть не надо) или примитивной натуральной философии (напр., жирные гусеницы не дышат и не разделяют дыхания Бога; следовательно, они принадлежат к той же категории, что и черви, и тесно связаны с силами разложения. Их есть нельзя). Есть некоторые указания, что переносчиков инфекций, таких нечистых животных, как мухи и грызуны (1-я Царств 6), израильтяне связывали с болезнями, которые они распространяли. Но они не могли объяснить действие самого механизма. В этом вопросе у израильтян были примерно такие же представления, как и у их соседей, которые пытались лечить символическими методами симпатической магии, устанавливая золотые фигуры на пораженную часть тела и на нечистого пришельца, чтобы умилостивить соответствующее божество, свое собственное или иноземное (см. БОЛЕЗНИ И ИСЦЕЛЕНИЯ, МАГИЯ).

Животные как предвестники несчастья. Как и в некоторых современных культурах, появление определенных животных считалось плохим предзнаменованием. Это относилось, в частности, к животным, чьи ночные крики представлялись посланиями из мира духов (совы, гиены, жабы), или которые сами казались посланниками этого мира (вороны, летучие мыши), или к животным, которые своими повадками вызывали негативные ассоциации со смертью (змеи, грифы). В таких местах, как Исаия 34:11-15 и Софония 2:14, при описании запустения покинутых городов среди «реальных» животных фигурируют образы мифических существ, которые перекликаются между собой в развалинах (сатиры, лешии или ночные привидения [Исаия 34:14]). Наше мировоззрение, сформировавшееся под влиянием эпохи Просвещения, требует четкого разграничения реальных и мифических животных, но поэты древности не были связаны такими ограничениями. В их глазах некоторые животные вызывали дурные или даже демонические ассоциации. Некоторые бесы представали в виде животных: жабы, например, представляли нечистых духов (Откровение 16:13). Различия в переводе названий некоторых животных отражают трудности, возникающие при идентификации этих существ. Обратите, в частности, внимание на различные переводы еврейского слова lilith в Исаия 34:14 – «ночная ведьма» или «сипуха» {«ночное привидение»}, но обычно их символический смысл явствует из контекста, а дополнительную информацию придает параллелизм.

Домашние животные. Нравственное значение взаимосвязи человека и животных уподобляется в Бытии взаимосвязи человека и Бога. Бог вручил владычество над животными людям (Бытие 1:28) по примеру того, как Сам Бог есть их Владыка (Господь). Человек работает для Бога, ухаживая за садом, а животные работают для человека. «Укрощены» могут быть все виды животных (Иакова 3:7), однако практический смысл имеет одомашнивание только тех животных, которые готовы жить скученно (в стадах или большими группами), приносят какую-то пользу и не требуют больших усилий по уходу (травоядных, так как плотоядных кормить сложнее). Кроме того, бессмысленно одомашнивать нечистых животных. Исходя из этих критериев, в библейские времена было одомашнено большинство пригодных для этого животных. Надежность и безропотность домашнего скота порождали метафоры, касающиеся верности и дисциплинированности, а также иногда нравственных норм. Мысль о приручении животных возникла, по-видимому, в результате наблюдений за играми детей с молодыми животными, хотя эта тема почти начисто отсутствует в древней литературе. Притча об овечке бедняка подразумевает, что (как и на некоторых современных фермах) не ко всем животным относились просто как к производителям продукции (2-я Царств 12:3; ср. с собакой Товита, Тов. 5:17; 11:4).

Крупный рогатый скот. О крупном рогатом скоте упоминается, в первую очередь, как о показателе благосостояния (Бытие 13:2; 38:12; 1-я Паралипоменон 5:9). В видениях или поэтических описаниях откормленные телицы служат метафорой богатства людей или народов (Амос 4:1; Иеремия 46:20), а тощие и худые коровы – метафорой неурожайных лет (Бытие 41:27). Скот дает многие нужные для жизни вещи: масло и сыр (Вт. 32:14; Пр. 30:33; Иов 20:17 {«молоком»}; 2-я Царств 17:29), навоз как топливо (Иезекииль 4:12) или как удобрение (От Луки 13:8). Некоторые из этих животных разводились специально для употребления в пищу как «тельцы упитанные» (3-я Царств 4:23 {«волы откормленные»}; Малахия 4:2) и подавались к столу в особых случаях (От Луки 15:30). Они использовались также как вьючные (Бытие 45:17; 1-я Паралипоменон 12:40) или тягловые (1-я Царств 6; 2-я Царств 6) животные.

Животные играли важную роль в экономической жизни, поэтому требовали соответствующего отношения к себе. В значительной степени этические нормы, касающиеся обращения с ними, основывались на «золотом правиле». Вол и осел показываются как личности: они знают своего хозяина (Исаия 1:3). Права животных, наряду с правами другой собственности (рабов и жен), рассматриваются в Исход 21 и 22. Как и люди, животные должны отдыхать (Исход 23:12; Вт. 5:14) и пить (От Луки 13:15). Было бы жестоко заграждать рот молотящего вола (Вт. 25:4), то же самое относится и к людям (1-е Коринфянам 9:9; 1-е Тимофею 5:18). Надо помогать оказавшемуся в трудном положении волу (Вт. 22:4), даже если он принадлежит твоему врагу (Исход 23:4). Так, Иисус исцелил женщину в субботу на том основании, что даже в этот день любой здравомыслящий человек поможет попавшему в беду животному (От Луки 14:5).

Овцы. С овцами, как и с крупным рогатым скотом, связывались образы, возникшие в результате долгого опыта кочевой жизни израильтян, в которой они играли важную роль. Бараний рог использовался как обрядовый инструмент (Иисус Навин 6:4) или как сосуд для елея (1-я Царств 16:1). Вся хозяйственная жизнь основывалась на производстве овечьей шерсти (4-я Царств 3:4). Как сами животные, так и их шерсть (Иезекииль 27:18) были показателем благосостояния и могли служить средством выплаты дани (2-я Паралипоменон 17:11). Чистота шерсти (по-видимому, связанная с близостью к коже при стрижке) служила символом безгрешности (Исаия 1:18). Запрещение смешивать шерсть со льном также проистекало из стремления сохранить чистоту шерсти (или, быть может, из нежелания связывать себя оседлыми хозяйственными методами, то есть разведением льна, Левит 19:19). Уход за овцами требовал ответственного отношения (От Луки 15:4) и строгого учета (Бытие 31:39).

Однако, в первую очередь, овцы служили в Библии моделью человеческого поведения. Человек – общественное существо и теряется, если не принадлежит к стаду. «Скиталец» выжить не может (Бытие 4:12). Люди поддаются внушению и легко сбиваются с пути (Исаия 53:6). Они беззащитны перед хищными волками (Софония 3:3; От Иоанна 10:12) или львами (Иеремия 50:17) и отчаянно нуждаются в пастыре (Захария 10:2). Если мы ходим Божьими путями, мы становимся Его овцами (Псалтирь 22; 94:7; 99:3). Иисус – наш Добрый Пастырь (От Иоанна 10:11-14) или Великий Пастырь (К Евреям 13:20). Пастырь знает Своих овец по имени, а они знают Его голос (От Иоанна 10:3-4). Он называет их «овцами Моими» (Иезекииль 34; От Иоанна 21:16-17).

Очевидное сходство между людьми и овцами, а также аналогия в иерархических отношениях между Богом и смертным и между человеком и овцой легли в основу символической замены агнцем перворожденного мужского пола (Исход 13:2,13) для ежегодного искупления (Исход 12) и вечно действующей Пасхи (Откровение 5:6), освобождающей нас от самих себя (От Иоанна 1:29,36). Христос – Агнец, ибо был «послушным даже до смерти» (К Филиппийцам 2:8), «пред стригущим его безгласен» (Исаия 53:7), безгрешным (К Евреям 4:15) и идеальной жертвой «без порока» (Числа 28:3).

Козлы. В отличие от овец, козлы сообразительны, самоуверенны и символизируют житейскую мудрость. Козлы – это те, кто не нуждается в Боге. Ему они тоже не будут нужны, и Он отделит их от овец (От Матфея 25:32). Характерные для козлов драки рогами служат пророческой метафорой политических столкновений (Даниил 8:6). Связанные с козлами более пугающие ассоциации, особенно с достаточно неопределенными злыми существами пустыни, питали образы похожих на козла духов или леших (Исаия 13:21; 34:14; Левит 17:7 {«идолам»}; 2-я Паралипоменон 11:15). «Козел отпущения» отправлялся к Азазелю, возможно, бесу пустыни (Левит 16:10).

Верблюды. Благодаря феноменальным способностям верблюдов к выживанию в пустыне можно было прокладывать через пустыню торговые пути и вести кочевой образ жизни. В Бытие 24 показано, как нужно ухаживать за этими животными. В других местах есть указания, что большое количество верблюдов свидетельствовало о богатстве или силе (Книга Судей 6:5; 8:26; 1-я Паралипоменон 5:21; 3-я Царств 10:2). Верблюдов содержал, в частности, Давид (1-я Паралипоменон 27:30).

Ослы. Ослы – это не требующие особого ухода многоцелевые сельскохозяйственные животные. Их значение в сельском хозяйстве явствует из слов «вол и осел» как обобщающего названия домашних животных (От Луки 13:15). Ослу требовалось меньше корма, и корма более низкого качества, по сравнению с лошадью, содержание которой мог себе позволить только богатый человек. Следовательно, ослов было намного больше, чем лошадей и верблюдов (Ездра 2:66-67; Неемия 7:68-69). Ослы, игравшие роль современных тракторов, были необходимы для сельскохозяйственных работ. Уводившие «осла у сирот» обрекали их на верное разорение (Иов 24:3). Ослы использовались не только как тягловая сила, на них также часто ездили верхом либо их нагружали поклажей (2-я Царств 16:1), в качестве седла часто использовали попону (Иезекииль 27:20; ср. От Матфея 21:7). Осел может быть упрямым (Числа 22:29), но он все равно знает «ясли господина своего», чего Исаия не мог сказать об Израиле (Исаия 1:3). На ослах традиционно передвигались сановники (Книга Судей 12:14), а затем цари (Захария 9:9).

Мулы. Мул (гибрид осла и кобылы) – практическое и буквальное сочетание выносливости осла и силы лошади. На мулах ездили сыновья Давида (2-я Царств 13:29). Авессалом погиб, не удержавшись на муле (2-я Царств 18:9). Давид посадил Соломона на собственного мула в ознаменование его грядущего воцарения (3-я Царств 1:33).

Свой триумфальный въезд в Иерусалим Иисус связал с образом мула {«молодого осла»}, все еще считавшегося символом царской власти Палестины. Боевой конь не мог символизировать его пришествие. Матфей особо отмечает участие осла и ослицы как исполнение пророчества (От Матфея 21:2; Захария 9:9: «Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной»). Разведение мулов запрещалось, поскольку они были гибридами (Левит 19:19) и, следовательно, бесплодными. Поэтому их можно было приобретать только на стороне (ср. Иезекииль 27:14). Мулы верно исполняли свою двойственную роль в хозяйственной деятельности. В качестве вьючных животных они стали мерилом перевозимого груза (4-я Царств 5:17). Они использовались при помоле зерна. «Мельничный жернов» (От Матфея 18:6; От Марка 9:42) буквально переводится как «ослиный камень». Свойственное мулу упрямство неизбежно вело к сравнению с поведением человека (Псалтирь 31:9).

Лошади. В отличие от ослов и мулов, кони не играли особой роли в мирной жизни. На протяжении 3500 лет люди постоянно стремились приспособить лошадей к использованию их в военных целях и создать из них мощное наступательное оружие (пока не появились танки). История свидетельствует, что народы, в совершенстве овладевавшие искусством ведения военных действий с использованием лошадей (троянцы, митаннианцы, гурийцы, монголы и т. д.), подчиняли себе соседей. Ржание лошадей и топот копыт служили предвестниками войны (Иеремия 8:16; 47:3). Запрещение держать коней в большом количестве было направлено на предотвращение создания самодостаточной политической силы (Вт. 17:16; ср. 1-я Царств 8:11).

Кавалерия и колесницы обеспечивали подавляющее преимущество в бою, особенно на равнинах (3-я Царств 20:23). Однако в истории Израиля важную роль играл тот факт, что это преимущество не распространялось на гористую местность, а также могло быть нейтрализовано или даже обращено в слабость неожиданными обстоятельствами, такими как дождь или грязь (Исход 14:25; Книга Судей 5:4; Иисус Навин 11:5). Когда пошел дождь, Илия обогнал колесницу Ахава (3-я Царств 18:45-46). У Давида было достаточно лошадей и колесниц (2-я Царств 8:4), но его сыновья позднее тоже воспользовались ими в попытках захвата власти (Авессалом, 2-я Царств 15:1; Адония, 3-я Царств 1:5). Власть Соломона основывалась на огромном количестве лошадей (четыре тысячи, согласно 2-я Паралипоменон 9:25, или сорок тысяч, согласно 3-я Царств 4:26). Такое упование на силу животных было столь же нечестивым, как и надежда на политические союзы с иноземными народами (Псалтирь 32:17; Осия 1:7; Исаия 31:1).

Трудности, связанные с содержанием таких крупных и сильных животных, возбуждаемых действием своих гормонов, сделали коней мощным символом необузданных желаний, смысл которого сохранился в таком, например, слове, как жеребец. Именно такое сравнение использовал пророк, характеризуя страсть людей к идолопоклонству (Иеремия 5:8; 50:11). Сравнивая преклонение людей перед иноземными странами с желанием блудницы совокупиться с любовником, гениталии которого как у осла, а похоть как у коня (Иезекииль 23:20), пророк рисует намеренно грубые образы конюшни, чтобы подчеркнуть Божье презрение к этим людям. Вообще поразительно, что такое крупное животное, как конь, может повиноваться (Иакова 3:3). Поскольку конь символизировал силу, как военную, так и репродуктивную, нет ничего удивительного в том, что некоторые жители Палестины с почестями хоронили своих лошадей или что образы коней почитались даже в Иерусалиме (4-я Царств 23:11).

Свиньи. Употреблять в пищу свиней, будь то домашних (От Луки 15; От Матфея 8:30) или диких, евреям было запрещено. Это делало их не только бесполезными, но и вредными в хозяйстве. «Лесной вепрь» разоряет оставленную без внимания виноградную лозу (Псалтирь 79:14). Запрет в отношении свиней разделялся и древними египтянами и объяснялся, по-видимому, всеядностью этих животных, побуждающей их иногда питаться падалью. У собак и свиней много общего. В их поведении выражается их подлинная натура. Среди них есть дикие животные, к которым относятся терпимо, но которые никому не принадлежат (Исаия 66:3; От Матфея 7:6). Собака ест свою блевотину, а свинья валяется в грязи (2-е Петра 2:22). Подобно блуднице, свинья не может очиститься, она всегда возвращается на пути свои (Пр. 11:22). Кольцо на рыле свиньи – не украшение (ср. Исаия 3:21). У свиньи нет никаких устоев, и она действует безрассудно (От Матфея 7:6). Свинья (и собака) – символы грязи и язычества (Исаия 65:4; 66:3, 17). Блудный сын, без сомнения, пришел в ужас при мысли, что ему предстоит пасти свиней, но еще хуже было то, что ему пришлось домогаться их пищи, то есть, самого источника их нечистоты (От Луки 15:15-16).

Собаки. Образ собаки в Библии встречается часто, но редко в положительном смысле. Израильтяне хорошо знали, что собой представляют собаки, но, по их представлениям, это были не любимые домашние существа, а своры, воющие и ходящие по ночам вокруг городов (Псалтирь 58:7). Собаки питались отбросами, поэтому их стали связывать с помойками. Слова «не давайте святыни псам» (От Матфея 7:6) означают что святыни нельзя выбрасывать. Следует «бросать псам» мясо, растерзанное дикими животными (Исход 22:31). Обычай предавать врагов бесчестию отказом им в погребении сделал собак, наряду с другими животными (1-я Царств 17:44; Иеремия 8:2; 16:4), фактическими соучастниками, которые «лизали кровь» многих (Навуфея, 3-я Царств 21:19; Ахава, 3-я Царств 21:24; 22:38; Иеровоама, 3-я Царств 14:11; Ваасы, 3-я Царств 16:4). Во исполнение пророчества, тело Иезавели лежало на поле, пока его не съели псы (4-я Царств 9:10,36). Псы лизали раны Лазаря, предвосхищая его смерть (От Луки 16:21). Свойственный собакам рефлекс отрыжки, помогающий им кормить щенков, способствовал утверждению представления о нечистоте их образа (Пр. 26:11). Логическая взаимосвязь между питанием собак отбросами и их скверными повадками подтверждала убеждение в нечистоте пищи, которую они едят.

Борьба за выживание на городских свалках и полудикое существование отнюдь не способствовали установлению дружелюбных отношений собаки с человеком. Собак, казалось, было невозможно приручить, они не понимали даже ласкового обращения (Пр. 26:17). Вполне реальной выглядела опасность быть съеденным псами (Псалтирь 21:17-18). В то же время, если к собакам относились терпимо и снисходительно, они могли нести сторожевую службу. Считалось даже, что они предчувствуют надвигающуюся духовную опасность. Безмолвие собак во время исхода Израиля показывает, что Бог чудесным образом сделал неслышным либо уход израильтян сам по себе, либо лай собак, чтобы они не привлекли внимания египтян (Исход 11:7). Исход беззащитного народа пророк образно связывает с молчанием своры ленивых сторожевых собак, которые не смогли даже залаять (Исаия 56:10).

Собаки были как объектом распространенных ругательств и оскорблений, так и источниками сравнений для них. Голиаф полагал, что единоборство с Давидом ниже его достоинства: «Разве я собака?» (1-я Царств 17:43; ср. 2-я Царств 3:8). Откровенно подхалимскому поведению собак – пресмыкательству, вилянию хвостом, выражению подчинения – подражали в отношениях с вышестоящими лицами. На предсказание Елисея о воцарении Азаила в Сирии Азаил ответил: «Что такое раб твой, пес, чтоб мог сделать такое большое дело?» (4-я Царств 8:13).

Маргинальное положение собаки считалось само собой разумеющимся. К ее смерти относились без сожаления. Раболепствующий подчиненный мог называть себя «мертвым псом»: «Что такое раб твой, что ты призрел на такого мертвого пса, как я?» (2-я Царств 9:8). Жизнь мертвого пса ничего не стоила: «Зачем злословит этот мертвый пес господина моего царя? пойду я, и сниму с него голову» (2-я Царств 16:9). В сравнении охоты Саула за Давидом с погоней «за мертвым псом» (1-я Царств 24:15) заложен двойной смысл. Давид не стоит того, чтобы за ним гонялись, и это просто проявление трусости.

Какой бы плохой ни была жизнь собаки, тем не менее «псу живому лучше, нежели мертвому льву» (Екклесиаст 9:4). Из нескольких отрывков можно понять, что не у всех собак была собачья жизнь. Иов жаловался, что над ним смеются молодые выскочки, отцы которых были бы неспособны работать даже с псами, охранявшими его стада (Иов 30:1). Собака, сопровождавшая Товию в его долгом и опасном путешествии, была, по-видимому, не просто любимым животным (Тов. 5:17; 11:3). Иисус упрекнул сирофиникиянку, сказав ей, что нельзя бросать бродячим псам пищу, которую едят дети. Она продолжила метафору, напомнив Ему, что собаки (по-видимому, щенки или небольшие собачонки, которых приводили в дом дети) получают объедки со стола (От Марка 7:28).

Несмотря на немногочисленные намеки на положительный образ, который собака примет впоследствии, в общем и целом образ собаки имел сугубо отрицательный смысл и служил клеймом для тех, кто не заслуживает никакого уважения. Павел призывал христиан из язычников остерегаться псов, то есть иудействующих (К Филиппийцам 3:2). В иудейском законе псом назывался блудник (Вт. 23:18) – возможно, имелась в виду позиция во время полового акта между мужчинами, и это слово использовано при перечислении апокалиптических нечестивцев: псы, чародеи, любодеи, убийцы, идолослужители и любящие неправду (Откровение 22:15).

Опасные животные. В Библии фигурируют названия многих животных, само упоминание о которых вызывает страх. Проявления их свирепого нрава сравниваются с делами Бога, врагов или нечестивцев. Хищные войска Вавилона подобны этим страшным животным. Они быстрее барсов, свирепее волков. Их всадники прилетают издалека, как грифы, и действуют стремительно, как орлы (Аввакум 1:7-8). В этом образе жертвы войны показываются как добыча.

Львы. Использование двенадцати еврейских слов для обозначения льва свидетельствует о большом внимании к этому животному. Образ льва как одного из основных хищников, истребителя скота (1-я Царств 17; Амос 3:12) и врага, обладающего необычайной силой, был всегда окружен легендами. Многочисленные упоминания о его рыке подразумевают, что его слышали чаще, чем это могло бы показаться, и что сам его голос вызывал тревогу (Амос 3:8). Ведь когда лев выходит на охоту, кто-то обязательно должен умереть; это животное символизирует высшую власть царей и даже Бога. К его нападению готовиться бессмысленно. Он подстерегает в потаенном месте (Псалтирь 9:30), прыгает из засады (Иеремия 49:19; 50:44; 25:38 {«оставляет жилище»}; Иов 38:40) или из леса (Иеремия 5:6; 12:8). Когда кто-то побеждает льва, этот факт заслуживает внимания (2-я Царств 23:20). Но, несмотря на свою силу и самоуверенность, льву приходится заботиться о безопасности и пропитании (Псалтирь 33:11 {«скимен»}).

Злобность, преднамеренность в нанесении вреда и безжалостность сделали льва метафорическим олицетворением зла. Нечестивцы «подобны льву, жаждущему добычи... сидящему в местах скрытных» (Псалтирь 16:12; ср. Псалтирь 7:3; 21:14, 22). Дьявол ведет себя, как лев (1-е Петра 5:8). Праведник может подражать льву только в смелости (Пр. 28:1). Даже Бог показывается как лев, воздающий наказание: «Я буду для них как лев» (Осия 13:7). В пророчестве Валаама о неизбежном возвышении Израиля используется образ льва (Числа 23:24), перекликающийся с метафорой лежавшего на смертном одре Иакова: «Молодой лев Иуда» (Бытие 49:9). Получив в конце концов признание как мессианское пророчество, эта мысль выразилась в апокалиптических словах «лев от колена Иудина» (Откровение 5:5).

Барсы. Эти ведущие уединенный образ жизни представители семейства кошачьих были известны привычкой наблюдать за своей территорией с возвышенных мест (Песни Песней 4:8). В отличие от львов, они редко выдавали свое присутствие рычанием и потому казались еще более зловещими (Осия 13:7 {«скимен»}). Оставаясь незаметным, «барс будет подстерегать у городов их» (Иеремия 5:6). В видениях он символизировал одного из хищных зверей (Даниил 7:6; Откровение 13:2). По сути своей плотоядная природа барса, как и льва, сменится вегетарианской (Исаия 11:6). Хотя Аввакум получил видение коней «быстрее барсов», внимание, уделявшееся их скорости, делает вполне вероятным предположение, что еврейское слово, переводимое как барс, могло относиться также к гепарду (Аввакум 1:8). Египетские вельможи в то время уже держали гепардов.

Медведи. Судя по примерно десятку упоминаний о медведях, израильтяне знали их как опасных животных. Медведь, обычно наряду со львом, символизировал силу и могущество (1-я Царств 17:34,3637; 2-я Царств 17:8,10; Амос 5:19; Исаия 11:7; Осия 13:8; Пр. 28:15; Плач Иеремии 3:10). Поджидавшие людей опасности Амос выразил еврейской поговоркой «если бы кто убежал от льва – и попался бы ему навстречу медведь» (Амос 5:19), то есть аналогом современной поговорки «из огня да в полымя». Израильтяне признавали также, что «лишенная детей медведица» становится агрессивной из-за того, что ее спровоцировал человек (Пр. 17:12;