Наиболее памятные образы, связанные с 1 и 2 Фессалоникийцам, имеют апокалиптический или эсхатологический характер. Их можно приблизительно поделить на категории пришествия (куда относятся образы пространства и движения), зрелищ и звуков, времени и сроков, конфликта и триумфа, гонений и враждебности.
Великое пришествие. Знаменитый образ parousia что означает «присутствие» или «пришествие», используется по отношению к Господу Иисусу Христу шесть раз в двух посланиях (1-е Фессалоникийцам 2:19; 3:13; 4:15; 5:23; 2-е Фессалоникийцам 2:1,8). Сама парусия не означает движения или «прихода», но контекст позволяет нам представлять пришествие Христа из некоего места, находящегося за сценой мира. В греческой литературе этот термин мог относиться к прибытию божества, правителя или армии. Фессалоникийцы «обратились к Богу от идолов... ожидать с небес Сына Его» (1-е Фессалоникийцам 1:9-10) – иными словами, ожидать события, которое ассоциируется с кульминационным моментом, когда Он «сойдет с неба» (1-е Фессалоникийцам 4:16). Соответствующее движение «снизу» – это воскресение мертвых во Христе (1-е Фессалоникийцам 4:16). Живые же верующие, «оставшиеся» на земле, изображены как драматически «восхищенные [harpagesometha]... на облаках в сретение Господу на воздухе», чтобы быть «всегда с Господом» (1-е Фессалоникийцам 4:17). Слово, которое переводится как «сретение», apantisin, использовалось по отношению к делегации, посылавшейся из города навстречу едущему с визитом чиновнику и формально сопровождавшей его в город. Это сцена «горизонтальной» земной дипломатии, перенесенная на «вертикальный» план. Верующие описаны как встречающие нисходящего «с небес» Господа. История заканчивается словами: «И так всегда с Господом будем» (1-е Фессалоникийцам 4:17), но ход этого минирассказа предполагает, что народ Господа встретит Его, чтобы сопровождать Его, когда Он предъявит права на правление Своим земным городом.
Во 2 Фессалоникийцам описываются события, которые произойдут в земном городе перед посещением Господа (2-е Фессалоникийцам 1:10). Некий «человек греха» задумает собственную парусию, собьет людей с истинного пути своими деяниями, знамениями и ложными чудесами, совершенными силой сатаны (2-е Фессалоникийцам 2:9), и воссядет в храме Бога (2-е Фессалоникийцам 2:4). В настоящее время его деятельность ограничена из-за «удерживающего», но, когда ограничение будет устранено (2-е Фессалоникийцам 2:6-7), он смело будет применять свою губительную силу. Однако это продлится недолго. «Беззаконник» будет уничтожен «явлением пришествия» Иисуса (2-е Фессалоникийцам 2:8). Неудивительно, что, принимая во внимание все это, Павел просит молиться, чтобы «слово Господне распространялось» (или «бежало быстро», trechi; 2-е Фессалоникийцам 3:1).
Зрелища и звуки. Звуковые образы играют важную роль в описании этих событий, но им предшествует «слово Господне», которое «пронеслось», или громко прозвучало, от Фессалоники по всей Македонии и даже до Ахаии (1-е Фессалоникийцам 1:8). Этому провозглашению Евангелия соответствуют привлекающие внимание звуки, которые сопровождают пришествие Господа: «глас Архангела» и «труба Божия» (1-е Фессалоникийцам 4:16; см. также 1-е Коринфянам 15:52). Все эти звуки, сопровождающие парусию, напоминают сцену битвы и говорят о пришествии Бога как Небесного Воителя (см. Числа 10:9; Иисус Навин 6:5; Книга Судей 6:34-35; 7:20; Иоиль 2:1; Софония 1:16; Захария 9:14). Ярчайший из визуальных образов – «явление Господа Иисуса с неба, с Ангелами силы Его, в пламенеющем огне» (2-е Фессалоникийцам 1:7-8). Образ огня, напоминающий описание прибытия Небесного Воителя в Исаия 66:15, усиливает тему суда, сопровождающего пришествие Иисуса.
Времена и сроки. «Времена и сроки» (обратите внимание на ассонанс chronos и kairos, 1-е Фессалоникийцам 5:1) этих эсхатологических событий неясны. С одной стороны, сезон сбора эсхатологического урожая начался, ибо фессалоникийцы были избраны Богом «как первые плоды спасения» (2-е Фессалоникийцам 2:13 NRSV). Но верующие должны быть готовы, ибо «день Господень так придет, как тать ночью» или как «мука родами постигает имеющую во чреве» (1-е Фессалоникийцам 5:2-3). Образ неуверенности, связанный с приходом «татя», понятен и сегодня. Воры приходят как раз тогда, когда люди убеждены в своем «спокойствии» и «безопасности». Наступление родовых схваток может быть более-менее точно высчитано с помощью достижений современной медицины. Но нам нужно представить себе, как жили люди несколько поколений тому назад, чтобы оценить элемент тайны и неуверенности, связанный со сроком наступления родовых схваток.
С этими образами неуверенности в сроках связан ряд контрастов между тьмой/ночью и светом/днем. Иудейская секта из Кумрана называла себя «сынами света», а своих врагов – «сынами тьмы». Примерно так же выражается Павел, называя фессалоникийских верующих «сынами света и сынами дня... не сынами ночи, ни тьмы» (1-е Фессалоникийцам 5:5). Далее метафора расширяется: им следует бодрствовать, а не спать, быть трезвыми, а не опьяняться (1-е Фессалоникийцам 5:6-7). Образы бодрствования и сна, однако, весьма гибки, потому что через несколько фраз они указывают на живых и мертвых во Христе, которые будут «жить вместе с Ним» (1-е Фессалоникийцам 5:10).
Проводя эсхатологическую границу между светом и тьмой, Павел, по-видимому, пользуется той же метафорой, которая присутствует в «Военном свитке» из Кумрана, где «сыны света» воюют против «сынов тьмы». Но, в то время как сектанты из Кумрана видели орды Велиала в римских армиях и массе отступников Израиля, Павел призывает фессалоникийских верующих готовиться к духовному конфликту другого рода, «облекшись в броню веры и любви и в шлем надежды спасения» (1-е Фессалоникийцам 5:8).
Конфликт и триумф. В центре эсхатологических сценариев, обрисованных в этих посланиях, лежит идея конфликта и избавления. Образ Господа, грядущего со Своими архангелами, основан на ветхозаветном образе божественного воина, который прибывает со своей небесной ратью, чтобы избавить свой народ и судить своих врагов. В последней главе библейской истории Божий народ – это смешанная группа иудеев и язычников, а суду теперь подлежат и язычники, и неверующие иудеи. Так, фессалоникийские верующие должны «ожидать с небес Сына... Иисуса, избавляющего нас от грядущего гнева» (1-е Фессалоникийцам 1:10). С другой стороны, именно иудеи убили Иисуса и пророков и подвергали гонениям последователей Иисуса; теперь они, как встарь хананеи (Бытие 15:16; Даниил 8:23), наполняют «меру грехов своих» (измерительная чаша переполнилась), так что в конечном счете их постигнет Божий гнев (1-е Фессалоникийцам 2:15-16). Однако верующих «Бог определил... не на гнев, но к получению спасения» (1-е Фессалоникийцам 5:9). Господь – Мститель (1-е Фессалоникийцам 4:6), и Он внезапно навлечет «пагубу» на тех, кто пребывает во тьме (1-е Фессалоникийцам 5:3-5; см. МЕСТЬ).
Дню Господню обязательно будет предшествовать бунт, когда беззаконник станет «противиться и превозноситься выше всего, называемого Богом или святынею»; он воссядет в «храме Божием», земном символе небесного престола Бога (2-е Фессалоникийцам 2:4; ср. Даниил 8:13; 9:27; 11:31; 12:11). Это эсхатологическое проявление космического хаоса, средоточие зла в образе фигуры, которая является сатанинской пародией на Иисуса и обманывает своих заблудших и погибающих последователей чудесами, знамениями и проявлениями могущества (2-е Фессалоникийцам 2:9-10). Пришествие Господа Иисуса приведет к его внезапному поражению: Он уничтожит беззаконника «духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего» (2-е Фессалоникийцам 2:8). Образ губительного дыхания перекликается с образом победы мессианского завоевателя в Исаия 11:4: «Духом уст Своих убьет нечестивого». Сопутствующий образ губительного могущественного «явления» опирается на ветхозаветные картины разрушительного потенциала божественной теофании в контексте суда.
Гонения и враждебность. Апокалиптический конфликт и Божья победа – кульминация процесса, который уже идет. Образы конфликта и трудностей постоянно присутствуют в этих посланиях. Фессалоникийцы, как и сам апостол Павел, его соратники-миссионеры и верующие в Иудее, подвергаются преследованиям. Евангелие с самого начала проповедовалось в Фессалонике «с великим подвигом» (1-е Фессалоникийцам 2:2), и фессалоникийские верующие страдали от рук своих соотечественников (1-е Фессалоникийцам 2:14). Их страдания – часть общей картины. Они не должны «поколебаться в скорбях сих», но продолжать должны «стоять» (1-е Фессалоникийцам 3:3,8); они предупреждены о делах «искусителя» (1-е Фессалоникийцам 3:4-5), который, как сообщается, ранее «воспрепятствовал» (1-е Фессалоникийцам 2:18) попыткам Павла снова посетить фессалоникийцев. Теперь апостол призывает их оставаться детьми света и дня, облечься в броню и шлем и «назидать друг друга» (1-е Фессалоникийцам 5:5,8).
Во втором послании мы читаем, что Павел хвалит перед представителями других церквей стойкость фессалоникийцев и их веру перед лицом гонений и скорбей (2-е Фессалоникийцам 1:4). Фессалоникийцам следует молиться о том, чтобы Павел и другие миссионеры «избавились от беспорядочных и лукавых людей» (2-е Фессалоникийцам 3:2), и Павел молится о том, чтобы сами фессалоникийцы укрепились и стереглись «лукавого» (2-е Фессалоникийцам 3:3).
В целом члены общины верующих перед лицом трудностей должны воспринимать себя как воины в битве, которым следует сохранять в себе силы, обороняться и надеяться на конечную победу в сражении. Важная поправка – победоносный «день Господень» еще не наступил, несмотря на поступившие с фронта сообщения (2-е Фессалоникийцам 2:2), – подкрепляет общую картину длительного конфликта, который еще не достиг своей кульминации.
Образы семьи. В своих посланиях к общинам Павел часто обращается к языку семейных отношений. Убедительный образ Павел применяет и к фессалоникийцам: они – его adelphoi (буквально «братья»), что указывает на духовно родственные отношения во Христе и правильно переводится как «братья и сестры». В этой духовной семье все любимы Богом Отцом (1-е Фессалоникийцам 1:1,3; 3:11, 13; 2-е Фессалоникийцам 1:1-2), Который дал им вечное утешение и надежду (2-е Фессалоникийцам 2:16). Сам Павел относился к фессалоникийцам как к родным: «Как отец детей своих, мы просили и убеждали и умоляли» жить достойно призванию (1-е Фессалоникийцам 2:11-12).
Павел изображает себя среди фессалоникийцев не как требовательного апостола, но человека «тихого» (epioi в некоторых рукописях присутствует менее вероятное прочтение nepioi, «младенцы») – «подобно как кормилица нежно обходится с детьми своими» (1-е Фессалоникийцам 2:7). Возможно, имеется в виду кормилица, которая более нежна со своими собственными детьми, чем с другими, но акцент здесь ставится на особой материнской нежности, когда она нежно разговаривает с младенцем, прижимая его к теплой и надежной груди. В этом отрывке Павел противопоставляет свою манеру служения той привилегированной и строгой манере, которой он мог бы следовать как апостол (очевидно, некоторые практиковали это). Образ кротости использовали некоторые странствующие философы-циники, противопоставлявшие себя коллегам, сторонникам резкого стиля.
Образ отеческой и материнской заботы побуждает Павла вспомнить о внезапном прощании с фессалоникийцами (Деяния 17:1-10): «Быв разлучены с вами...» (1-е Фессалоникийцам 2:17). Термин aporphanizo может использоваться по отношению к ребенку, ставшему сиротой, или, как здесь, к родителям, потерявшим ребенка. Павел, ободряющий отец и нежная мать, внезапно и болезненно был разлучен со своими детьми. В отличие от первого послания, во 2 Фессалоникийцам Павел оставляет образ родительской нежности и принимает более менторский тон.
Образы модели и подражания. Практика подражания образцам, моральным и прочим, высоко ценилась в Древнем мире, и Павел инстинктивно использует образ подражания конкретным выражениям воплощенной веры, чтобы наставить и ободрить верующих. Фессалоникийцы «сделались подражателями [mimetai]» Павла, подававшего им непосредственный пример радости перед лицом гонений (1-е Фессалоникийцам 1:6). Но Павел сам был подражателем Господа Иисуса (1-е Фессалоникийцам 1:6). Фактически, есть и другие последователи этого примера, так как, страдая от рук соотечественников, фессалоникийцы стали «подражателями церквам Божиим во Христе Иисусе, находящимся в Иудее», пострадавшим от рук своих собратьев-иудеев (1-е Фессалоникийцам 2:14). В свою очередь, фессалоникийские верующие стали «образцом [typos] для всех верующих в Македонии и Ахаии» (1-е Фессалоникийцам 1:7).
Слово typos в светском греческом языке может обозначать процесс отливки металла в форме или его штамповки, результат этой отливки или штамповки или оттиск, сделанный на податливом материале. Перстню-печатке придает форму typos его штамповки; typos на кольце оставляет другой typos на воске. В более абстрактных ситуациях typos обозначает образец, прототип, пример, впечатление или вариант оригинального документа. Таким образом, фессалоникийцы все вместе стали «оттиском» преобразующей силы Евангелия, так как жестокие преследования не ввергли их в страх и горечь, но вызвали в них «радость Духа Святого» (1-е Фессалоникийцам 1:6-7), возрождающее действие которой на общину невозможно устранить или угасить (1-е Фессалоникийцам 5:19). Во 2-е Фессалоникийцам 3:8-9 мы читаем, что Павел трудился день и ночь и что его поведение служило сознательным примером (typos) ученичества, которому фессалоникийцам следует покорно подражать (mimeisthai).
Образы труда и праздности. «Труд и изнурение» Павла, его работа «ночью и днем», чтобы «не отяготить» фессалоникийцев (1-е Фессалоникийцам 2:9), противопоставляются образам тех, кто в праздности живет на попечении Фессалоники. Труд Павла в данном случае – это не столько служение, сколько попытки самостоятельно зарабатывать на жизнь изготовлением палаток. Этот образ отражает реалии работы Павла: с раннего утра и до вечера он трудился вручную, сшивая кожу и ткань, в неудобной позе сидя в слабо освещенной мастерской. Платы за труд хватало, чтобы купить себе необходимое для жизни (см. Hock, 26–49).
Образом труда Павел пользуется и тогда, когда хвалит фессалоникийцев за их «дело веры и труд любви» (1-е Фессалоникийцам 1:3), велит им «уважать трудящихся [проповедников] у вас» (1-е Фессалоникийцам 5:12), призывает продолжать «назидать один другого» (1-е Фессалоникийцам 5:11) и не уставать поступать по правде (2-е Фессалоникийцам 3:13). Больше всего впечатляет прямое наставление «работать своими собственными руками» (1-е Фессалоникийцам 4:11). Причина такого наставления становится понятна: среди фессалоникийских христиан есть ataktoi что переводится как «праздные» или «живущие безответственно», которые нуждаются в увещевании. Во 2 Фессалоникийцам ataktoi появляются снова как «поступающие бесчинно» (2-е Фессалоникийцам 3:6). Теперь Павел еще с большей выразительностью настаивает на своем собственном примере, которому следует подражать: «Мы не бесчинствовали [itaktesamen] у вас, ни у кого не ели хлеба даром, но занимались трудом и работою ночь и день, чтобы не обременить кого из вас» (2-е Фессалоникийцам 3:7-8). Словно этого недостаточно, Павел устанавливает закон: «Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2-е Фессалоникийцам 3:10). Павел обращается к тем, кто не занят (meden ergazomenous), но притворяется занятым (periergazomenous), кто не работает. Он велит им «Господом нашим Иисусом Христом, чтобы они, работая в безмолвии, ели свой хлеб» (2-е Фессалоникийцам 3:12). Этика труда в 1 и 2 Фессалоникийцам представлена, как ни в одном другом послании Павла.
Образы почета и позора. Павел пишет эти послания в рамках культуры, в которой понятия почета и позора служили мотивацией поступков людей. Полезно проследить за отдельными образами почета и позора, с помощью которых Павел описывает правила жизни в Христовой семье.
Почетность и ценность верующих видна из того, что они «избраны Богом» (1-е Фессалоникийцам 1:4), что реально проявляется в их духовной деятельности и труде (1-е Фессалоникийцам 1:3). Апостол призывает фессалоникийцев следовать путем чести и жить достойно, в соответствии с призванием (1-е Фессалоникийцам 2:11-12). Их подражание апостолу Господа добавляет им чести и делает образцом для верующих Македонии и Ахаии (1-е Фессалоникийцам 1:6-7). Павел не ищет doxa – «славы» или «похвалы» – от смертных (1-е Фессалоникийцам 2:6). Фессалоникийцы – символ надежды и радости Павла, они станут его «венцом похвалы» в момент пришествия Господа, его «славой» (doxa) и «радостью» (1-е Фессалоникийцам 2:19-20). К их чести говорит, что они достойные ученики Павла, и они разделят почет Божьего «Царства и славы [doxa]» (1-е Фессалоникийцам 2:12; см. 2-е Фессалоникийцам 2:14).
Публичный позор фессалоникийских христиан и гонения за веру, которым подвергают их противники, превращаются в почет в общине верующих, ибо путь позора ведет их к подлинной чести, и первым по этому пути прошел Господь Иисус (1-е Фессалоникийцам 2:14-15), Который явится в сиянии славы (2-е Фессалоникийцам 1:9). Фактически, гонения и Страдания прибавляют христианам чести и позволяют «удостоиться Царствия Божия» (2-е Фессалоникийцам 1:5). Не думать о славе человеческой и отказаться от лести и жадности (1-е Фессалоникийцам 2:5-6) ради кротости и трудолюбия – вот признаки почета среди подлинных апостолов и народа Христа.
Путь почета связан с жизнью ради того, чтобы угодить Богу. От позорных путей следует отказаться. Прелюбодеяние следует оставить ради обучения тому, как «соблюдать свой сосуд [или как выбрать себе жену] в святости и чести, а не в страсти похотения, как и язычники» (1-е Фессалоникийцам 4:3-5). Тьма и ночь ассоциируются с позором, потому что подчиняют людей опьянением и сном (1-е Фессалоникийцам 5:4-7). Тех, кто трудится, и тех, кто руководит общиной, следует уважать (1-е Фессалоникийцам 5:12-13), и не следует пренебрегать словами пророков (1-е Фессалоникийцам 5:20). Праздность отмечена как один из наиболее позорных проступков в фессалоникийской общине (2-е Фессалоникийцам 3:6-13). Тех, кто не слушается наставлений Павла по поводу праздности и труда, не нужно считать врагами, но следует «устыдить» (2-е Фессалоникийцам 3:14).
См. также: АПОКАЛИПТИЧЕСКИЕ ВИДЕНИЯ БУДУЩЕГО, НЕБЕСНЫЙ ВОИТЕЛЬ.
Библиография:
Т. Longman III and D. G. Reid, God Is a Warrior (Grand Rapids: Zondervan, 1995).