Ключевое место в Книге Второзаконие занимает заключительная сцена смерти и погребения великого вождя Израиля Моисея на вершине горы Нево (Вт. 34). С этого удобного возвышенного места на восточной границе Ханаана Моисей мог видеть землю обетованную, но не мог войти в нее. Смерть Моисея за пределами обетованной земли служит яркой метафорой неизбежной ограниченности человеческой жизни и конечной зависимости Божьего народа от суда и спасительной силы Бога. Эта кульминационная сцена отбрасывает тень на все содержание Книги Второзаконие, определяет форму, композицию и символику пятой книги Ветхого Завета.

В середине Второзакония содержится большой раздел с изложением свода законов (Вт. 12 – 28). Но в остальной части книги представлены другие литературные жанры, в том числе рассказы (Вт. 1 – 4), поучения (Вт. 6 – 11), литургический материал (Вт. 29 – 31), поэтическая песнь (Вт. 32) и благословения (Вт. 33). В самом Второзаконии книга определяется как «сия книга торы» (часто переводится как «сия книга закона», напр., Вт. 29:21; 30:10; 31:26). Но в названии Второзакония как торы имеется в виду изложение не столько свода законов, сколько программы катехизации, воспитания в вере одного поколения за другим на основании усвоения основных преданий, представленной в виде заключительных слов вождя Израиля Моисея. Именно этот катехизационный образ старого учителя, излагающего незадолго до смерти свое последнее и самое важное учение перед молодым поколением, определяет содержание Второзакония. Умиравший Моисей, по сути, заменил себя книгой наставлений для водительства в жизни этого и всех последующих поколений Божьего народа на долгое время после своей смерти (Вт. 31:24–29).

Структура Второзакония выражается в подзаголовках, разделяющих послание Моисея новому поколению на пять основных частей:

1) «Сии суть слова» (Вт. 1:1).

2) «Вот закон [тора]» (Вт. 4:44).

3) «Вот заповеди, постановления и законы» (Вт. 6:1).

4) «Вот слова завета» (Вт. 29:1).

5) «Вот благословение» (Вт. 33:1).

Эти пять подзаголовков в сочетании с ключевой главой книги (Вт. 5) и рассказом Моисея о получении десяти заповедей дают представление о композиции Второзакония. Вт. 5 можно считать миниатюрным вариантом всей книги. Глава начинается словами, в которых выражается основная тема: «Не с отцами нашими поставил Господь завет сей, но с нами, которые здесь сегодня все живы» (Вт. 5:3). Читателю предлагается совершить путешествие, состоящее из четырех этапов:

1) прошлая история, определившая самосознание народа («Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской» [Вт. 5:6]);

2) заповеди и законы, указывающие путь в настоящем (десять заповедей [Вт. 5:7–21];

3) подготовка к заключению будущего завета, который позволит народу двигаться вперед, несмотря на препятствия (Вт. 5:23–31);

4) заверение в Божьем благословении («дабы вы были живы, и хорошо было вам» [Вт. 5:32–33]).

Движение во Вт. 5 от прошлого к настоящему и будущему дает представление о схеме общей структуры Книги Второзаконие, в которой тоже показаны несколько аналогичных этапов: образование сообщества в прошлом (Вт. 1 – 4); действенность закона, определяющего его жизнь в настоящем (Вт. 6 – 28); необходимость для будущих поколений заключения нового завета (Вт. 29–32); Божье благословение народа, приходящего через смерть к жизни (Вт. 33–34).

Помимо десяти заповедей во Вт. 5, одно из самых ярких мест в книге – Вт. 6:4–5:

«Слушай, Израиль:

Господь, Бог наш, Господь един есть.

И люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим,

и всею душою твоею, и всеми силами твоими».

В этих словах повторяется первая и главная заповедь Второзакония: «Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим» (Вт. 5:7). Любовь Израиля к Богу должна была исходить из внутренних помышлений (из «сердца») и заполнять все его существо («душу»), и тем самым выражаться во всех действиях рук и тела. Заповедь любить Бога надо было постоянно внушать детям, завязывать ее как знак на руку, как повязку над глазами, и писать на косяках дверей. Любые действия, мысли и поступки должны основываться на любви к Богу (Вт. 6:7–9). Законы, полученные при заключении завета у Хорива, во Вт. 6 – 28 вылились в повеление «любить Господа, Бога вашего».

Еще одним примечательным образом служит утверждение о двух заветах, обогащающее и придающее особый оттенок богословию Второзакония. В завете, заключенном на Хориве (Вт. 6 – 18), подчеркивалось Божье милостивое избрание Израиля и необходимость для человека подчиняться законам и воле Бога. Но завет у горы Хорив закончился наложением проклятия и изгнанием (Вт. 28:45–68). Во Вт. 29:1 показан второй, моавитский, завет, в дополнение к тому, «который Господь поставил с ними на Хориве». В моавитском завете упор делался на делах Бога, а не людей, учитывая недостаточность и ограниченность человеческих возможностей и человеческого послушания (Вт. 29–32; ср. Вт. 32:39). Две эти стороны – необходимость человеческого послушания (завет на Хориве) и Божьи обетования (моавитский завет) – во Второзаконии неразрывно связаны, хотя и совершенно очевидно, что Божьи обетования и благословения пересиливают и подавляют свойственные человеку ограничения и его бунт (Вт. 33–34).

Проведенные в XX столетии исследования показывают соответствие представлений о завете в Книге Второзаконие принятым на древнем Ближнем Востоке договорным обязательствам. Эти исследования проливают новый свет на символику Второзакония. Речь идет о договоре, заключенном между великим царем (Богом) и Его вассалом (Израилем). Таким образом, взаимоотношения Бога с Его народом представлены в книге с политическим подтекстом.

Своей образной насыщенностью и поэтической силой во Второзаконии выделяется песнь Моисея во Вт. 32. В ней в катехизационном виде представлена история отношений Бога с Израилем. Для изображения Бога используется широкий спектр метафор: Он показан твердыней и заступником (Вт. 32:4, 15, 18, 30–31), орлом, носящимся над птенцами (Вт. 32:11), отцом, наказывающим и питающим детей (Вт. 32:6,10, 13–14), матерью, родившей Израиль (Вт. 32:18 {«заступника, родившего тебя»}), Небесным Воителем, сражающимся с сильными и надменными, защищая слабых (Вт. 32:35–36, 40–42).

Важную роль в песни Моисея играют также образы природы с резким переходом от спокойных картин ласкового питательного дождя и нежной росы на траве (Вт. 32:2) к образам неистовства хаотических и разрушительных сил, посылаемых природой против непокорного народа Израиля. Земля, «где течет молоко и мед» (Вт. 31:20), превращается в «пустыню, в степь печальную и дикую» (Вт. 32:10). Божественный орел, нежно заботящийся о своих птенцах (Вт. 32:11), становится «зубами зверей» и «ядом ползающих по земле» (Вт. 32:24). Божий дар великолепного «тука агнцев и овнов» (Вт. 32:14) используется людьми для жертвоприношений другим богам (Вт. 32:37–38). «Утучневший, отолстевший и разжиревший» на хлебах земли народ (Вт. 32:15) становится народом, «истощенным голодом» и «истребленным горячкою» (Вт. 32:24). «Вино, кровь виноградных ягод» Ханаана (Вт. 32:14) превращается в «ягоды ядовитые», в «яд драконов и гибельную отраву аспидов» (Вт. 32:32–33). Прохладный освежающий дождь и роса, с которых начинается поэма (Вт. 32:2), сменяются пламенным Божьим гневом, который «жжет до ада преисподнего, и поядает землю и произведения ее, и попаляет основания гор» (Вт. 32:22). В каждом случае силы природы становятся орудиями Божьего суда над греховным Израилем.

Но в песни Моисея совершается еще один, решающий поворот. В конце Бог опять повернется к Израилю, будет сражаться за него, разгромит его врагов и восстановит Божий народ на земле. Небо, которое прежде свидетельствовало против Израиля (Вт. 31:28), прославит Израиль, и Бог «очистит землю Свою и народ Свой» (Вт. 32:43).

См. также: БЛАГОСЛОВЕНИЕ, БЛАГОСЛОВЕННОСТЬ, ЗАВЕТ, ЗАКОН, ЗЕМЛЯ, ГДЕ ТЕЧЕТ МОЛОКО И МЕД, ИЗГНАНИЕ, МОИСЕЙ, ПРОКЛЯТИЕ.